Первая вернулась и принялась молча разливать варенье, а Вторая весело рассмеялась и сказала Глине:

– Не переживай, мы в схроне. Нас теперича никто не увидит.

– Ага, мороку немного напустила, – шутливо бросила Первая из темноты, возвращаясь к печи.

Глина молча рассматривала девушек, грубоватый голос Первой не вязался с ее внешним обликом. Она могла бы быть фотомоделью. Густые русые волосы стянуты в узел под нелепым сельским платком. Старый спортивный костюм, на который была надета куртка с обрезанными рукавами, не портил худенькую и гибкую фигурку. Первая склонялась над банками, переворачивая их вверх дном и накрывая драным тканевым одеялом. Вторая – полноватая, смешливая, с округлым лицом и крупным выступающим подбородком споро крутилась возле печи, заливая ковшиком пламя и выгребая на совок угли в старое ведро. Харитон, сложив руки на груди, с удовольствием следил за ними.

– Дождя не будет? – спросил он строго.

– Послезавтрева будет, – убежденно ответила Вторая, – а покаместь нет.

Глина присмотрелась ко Второй и поняла, что она не так уж молода, но и не стара. С виду можно было дать лет и тридцать.

– Вечерять пойдем, – сказала снова Вторая и повернувшись к Петрову добавила, – Харитоша, тыт-ко сдерни пойди медку. Без яво никак чай сегодня, разве что с пенками. Да и для другого чего сгодится.

Все вернулись в дом. Первая шла молча, а Вторая беспрестанно болтала: «Помыться б, ополоснуться чуток. Вона ноги каки! Чисто демон болотный! Глянь-ко в посудине вода не простыла ль? Либо есть в чугунке? Ах, зряшно угли залила, надоть бы каструлю приставить, потеплить водицы».

Вошли в дом, Первая стала накрывать на стол, Вторая возилась с ведрами, чем-то гремела. Харитон, кряхтя, кормил котов и кошек всех мастей: двух пятнистых, полосатого и одну черную с белыми лапками. Он ласково что-то говорил им, но Глина не слушала, ее разморило, и она легла на диван-топчан, не заметив, задремала.

Проснулась она от тихого смеха девчат, села рывком на топчане и вытаращила свои глаза на безбровном лице. Первая оглянулась на Глину и похлопала ладонью по пустой табуретке.

– Садись ужинать.

Глина помыла руки над тазом, поднимая ладонями вверх алюминиевый носик подвешенного на два гвоздя умывальника, и села за стол. Вторая подвинула к ней сковороду жареной картошки с салом и мисочку с солеными огурцами.

– Рассказывай, – сказала Первая, подпирая кулаком подбородок. На ее щеках были уютные милые ямочки.

Глина ела и рассказывала с набитым ртом.

– Меня хотят убить, и я в бегах.

– Кто убийцы?

– Там целая банда. «Божья пчела».

– Это они тебя изуродовали? – без всякого стеснения спросила Первая.

– Нет, это я сама себе сделала.