Утопи пепел серый во слезах своих горючих».

До утра Глина ворочалась, не могла уснуть. Лишь только забрезжил тонкий неясный свет, она задремала, вскидывая во сне липкие до локтей руки, приклеивая к ним случайные пряди растрепавшихся волос.

В одиннадцать часов, когда стало нестерпимо жарко под одеялом, Глина во сне опустила ногу на холодный пол и проснулась. В доме никого не было, только тикали ходики, которые при свете тусклой лампочки вчера Глина не рассмотрела. Раскладушки, накрытые тканевыми тонкими одеялами, были пусты. Девчата, скорее всего, хлопотали во дворе. Глина потянулась, зевнула и пошла к умывальнику. Намочив руки, она потерла лицо и заметила, что кожа ее рук гладкая. С удивлением, смешанным со страхом, Глина увидела, что почти все шрамы на ее изуродованных руках разгладились. Она села на лавку и заплакала.

***

Позавтракав в одиночестве, Глина вышла в сад. Первая и Вторая возились под яблонями. Они высыпали несколько ведер яблок на старые ряднины и перебирали плоды. Работали медленно, посмеиваясь. Глина остановилась и спросила, что они будут делать с таким урожаем, но Вторая съязвила:

– Дык разве ж урожай? Абы что. Да и лежат они не шибко. Амбасси – лежит, а остальные – тьфу заморское. В повидлу только и гожи.

– А моя бабушка сушила яблоки, – попробовала было Глина продемонстрировать свою осведомленность о крестьянском быте.

– Осенние резать надоть, – пояснила Вторая, – летние не гожают.

Глина села на траву и потерла одно яблоко о коленку. В нем была червоточинка, вот ведь незадача! Выбрала одно, и то червивое.

– Исть надо! – убежденно сказала Вторая, – червячок не дурачок, абы где не живет. Кусай, не думай.

Первая молчала, посматривая на Вторую и Глину искоса, улыбаясь чему-то. Ее спокойный и мечтательный вид удивлял Глину, которая в последнее дни словно на раскаленной печке жила, и от любого шороха вздрагивала.

– Как ручки твои? – спросила Первая Глину, а та молча протянула кисти, потом заголила руки до локтя и покрутила ими.

– С лицом больше времени понадобится, – кивнула Первая, а Вторая поддакнула.

Из-за деревьев вышел Харитон с ведерком и удочкой.

– Плохо нынче клевало, – посетовал он.

– Подкормить надо было, – резонно заметила Первая.

– У тебя помада есть? – спросил неожиданно Харитон у Глины, а та помотала головой, не понимая вопроса.

– Не давай губную помаду, – предостерегла ее Вторая, – изведет на подкормку. В кашу наломаить, утолкёть, шоб его пескари ловились. Всю помаду извёл.

– Разве нынче помады? – спросил Харитон риторически, закидывая мечтательно бороду вверх, – вон раньше польские были или «Дзинтарс». Сам бы прикормку ел.

Девчонки засмеялись.