– И то! – согласился он, оценив зверюгу, который вообще замер, казалось, понимая, о чём идёт речь, и красуясь перед нами. – Ладно, пойдём. Хватит ужо на сегодня.

Мы направились ужинать, а я шёл, потирая ноющую поясницу, радовался тому, что мне не придётся самостоятельно рассёдлывать коня – благо есть специально обученные люди, и до конца не верил своему счастью от такого внезапного приобретения. Ну, ничего, завтра ещё день, и я проведу его вместе с Аурумом. Да и в дорогу обязательно отправлюсь верхом.

Вот бы ещё Машке похвастаться! Кстати, а успеет ли она вернуться к отъезду в Питер? А если не успеет – догонят они нас, или нет? Вдруг её оставят в Москве… спросить что ли? Я покосился на Орлова. Нет, не буду спрашивать. Они и так с Екатериной взяли моду подшучивать по этому поводу. Опять нарываться на рассуждения типа «влюбился-не влюбился» не очень-то и хочется. А и на самом деле, может действительно влюбился? Хм… Вот завтра как познакомлюсь с парочкой фрейлин! Вот интересно: насколько далеко можно зайти в этом времени в данном вопросе? Чтоб без последствий, естественно. Вот об этом, пожалуй, можно и проконсультироваться с Гришкой.

Стоило рухнуть в кровать, как спина прошла почти мгновенно. Зато заболели превратившиеся в камень мышцы икр, а бёдра вообще начали неметь, как будто в них с полчаса не поступала кровь. Но усталость переборола неприятные ощущения. А может, и молодость организма помогла справиться. Уже засыпая, я порадовался, что начал учиться верховой езде сейчас, а не в пожилом возрасте… лет в тридцать пять, например.

Утром ног не чувствовалось вовсе, пока не попробовал встать. Но как только попробовал, желание бежать на выезд как-то резко поубавилось. Да и серая хмарь за окном, заполнившая мир мелкой водяной взвесью, как-то не располагала к прогулкам. Как к пешим, так и к конным. «Подожду до обеда», – решил я, после чего отправился на поиски съестного. Ну, «отправился», это очень громко сказано. Пожалуй, заковылял. Судя по той раскоряке, которую я собой представлял, наполеоновский план по завоеванию фрейлин на сегодня явно обламывался.

Первым мне попался навстречу неожиданный знакомец. А именно, тот полный дядька, который присутствовал при моей вчерашней попытке отмазаться от близкого знакомства с Аурумом. Как же его зовут? А, Макар, кажется. Оказалось, что он искал именно меня. Хм, учитывая, что сюда не так просто пробраться, можно предположить, что в Кремль он всё ж таки вхож.

– Степан! Я тут немного покумекал… да что там, немного, почитай ночь не спал, – в его тоне явно читалась гордость за проделанную работу. – Короче, усовершенствовал я твою конструкцию. Поехали глядеть.

– А что усовершенствовал-то? – мне стало интересно, что моно было придумать к той простой схеме, да ещё за одну ночь.

– А вот поехали, сам увидишь, – вот интриган! Ну ладно…

– Ну, хорошо, – согласился я. – Только… Григория берём, или как?

– Григория? – Макар почесал думалку. – Григория надоть. А не то потом и по мордам получить можно.

– То-то же.

Через час толстяк демонстрировал нам плоды своих трудов. Ха, да он просто гений инженерной мысли! Изобрёл электрический звонок, всего-навсего. Хотя… с чего бы это я ёрничаю. Для восемнадцатого века даже такой шажок – уже прогресс невиданный. Догадался же он приладить молоточек на ось, который при замыкании контакта своим хвостовиком притягивался к сердечнику, другим концом ударяя по небольшому колокольчику.

– Вот! – довольно резюмировал Макар, у которого оказалась смешная фамилия – Косолапов. Потом оценил мою постную физиономию и начал оправдываться: – Не, ну так же ж лучше. Можно не вглядываться, а на слух сигналы считывать.

Гришка, который в отличие от меня впечатлился технической новинкой, отреагировал весьма неожиданно. Выбросив вперёд богатырскую длань, неожиданно схватил Макара за горло, чуть не приподняв его над полом.

– Кому ещё рассказал, сучий потрох? Признавайся!

– Да я… ни в жисть! – просипел тот, багровея. Орлов так же резво отпустил толстяка. – Рази ж я не понимаю, Григорий Григорич, что тайна сия великая должна быть.

– Ладно, верю. Молодец. И то, что понял – молодец, и то, что выдумал, как штуковину улучшить. Но, раз так, то собирайся. Завтрева же поедешь с нами в столицу. Быть тебе среди тех, кто идеи новые воплощать будет.

Толстяк опешил. Явно не такого результата он ожидал от своей работы.

– Да я… Григорий Григорич… А как же здеся? Да и семья, – залопотал он.