– Ну скажи наконец, что происходит? – в отчаянье вскричал Иван.

– П-п-про-о-о-хор! – рыдала мать.

– Что Прохор? Заболел? Умер?

– У-у-шел, – всхлипнула Авдотья.

– Куда ушёл? – удивился Иван.

– К де-е-вке у-ушёл, – не унималась мать.

– Ну ушёл, туда ему и дорога, – отрезал Ванька.

– Мы же пятнадцать лет вместе. Ой, горе-то какое-е, – заголосила Авдотья.

– Ты же не любишь его. Он в женской природе не разбирается.

– Люблю-ю-ю! – залилась Авдотья слезами.

– Неужто разобрался? – озадачился Иван.

– Угу, начал разбираться помаленьку, – всхлипнула мать.

– Наверно ты не тем боком ему природу показывала?

– Угу, не тем, – обреченно ответила мать.

– А девка кто? Уж не Ефросинья ли? – поинтересовался Ваня.

– Да нет, молодуху себе завёл. Пошли, покажу бесстыжую, – сказала мать, хватая Ивана за руку.

Они подошли к избе Прохора, и Ванька распахнул дверь. В сенях, перегнувшись через лавку, лежал пьяный мужик и храпел, обнявши бутыль медовухи.

– Это он? – почему-то спросил Иван.

Авдотья уставилась на мужика и покачала головой.

– Я так и думал, – сказал Ванька и открыл дверь в горницу.