– Всё сделаем, как подобает. Кушать чего желаете?

– Куриные потроха с гречневой кашей, салат из овощей, пирог с яблоком и малиной и квас на меду, – сказала Настя и добавила, – В комнате должно быть два спальных места.

После сытного ужина Настя устроилась с книгой на кровати у окна, а Иван, проведав лошадей, завалился в постель и задремал.

Лука лично пришел допросить Ефросинью в тюрьму. Два стражника-мордоворота выволокли трясущуюся вдову из клетки и привязали её к столбу. Возле столба на дощатом столе были разложены всякие предметы, имеющие в обиходе вполне прикладное назначение, но ужасные в данном месте. Плети, клещи, ножи разной конфигурации и топор по отдельности не вызвали бы никаких ассоциаций, но присутствие всех этих железяк на одном столе породило у Ефросиньи предчувствие нескончаемой боли. Староста взял плеть и подошел вплотную к мельничихе. Долго и пристально глядел в испуганные глаза вдовы, а затем разорвал ее одежду, оголив тело до пупа.

– За каждое лживое слово ты получишь удар плетью. Если ты будешь продолжать изворачиваться, то я начну отрезать у тебя по куску мяса. Тебе понятно?

– Я всё расскажу! – закричала Ефросинья и обмякла, заливаясь слезами.

– Начинай с самого начала, – приказал Лука.

Ефросинья заново пережила в своем рассказе все мытарства, перенесенные с момента пленения и до встречи с Ванькой, когда Грива привел его в лагерь, описав насилие и издевательства бандитов. Всё это время глаза старосты оставались холодными и безучастными к перенесенным страданиям вдовы, но как только она начала говорить о мальчишке, сидящем в яме, и явлении говорящей козы, плётка опустилась на её грудь.

– Ты лжёшь, распутница! Я же предупреждал, что хочу слышать только правду, – побагровел Лука.

Ефросинья поняла, что говорить правду не в её интересах. Да и кто в трезвом уме может представить говорящую козу, отдающую приказы и распоряжения. Мельничиха была не глупа и сообразила – староста не оставит её в живых при любом раскладе, так как не допустит распространения информации о его брате-главаре. Оставалась маленькая надежда, что Лука захочет узнать про судьбу награбленного Федосом добра, а тогда можно поиграть со смертью в прятки или хотя бы отсрочить свою кончину. Ефросинья решила идти до конца, поведав своему мучителю подлинную историю, но со слегка подправленным концом.

– Не бей меня. Я всё тебе расскажу. Теперь только чистую правду, – склонила голову вдова.

Новая версия, на взгляд мельничихи, выглядела более убедительной и без прикрас. Сначала пропали два разбойника, потом еще два, и Федос пошел их искать, но тоже пропал. Ефросинья долго ждала, и наконец появился истекающий кровью главарь. Он был очень плох и к утру помер, а вдова отрезала ему голову, чтобы получить вознаграждение. Когда она выбралась на дорогу, то ей повстречалась повозка с молодым парнем, который вез продавать козу. С ним она приехала в город и пошла к городскому старосте за вознаграждением.

– Остальное ты знаешь, – закончила свою легенду Ефросинья, – но я не сказала самое главное. Я думаю, что знаю место, где Федос хранил награбленное золото. Однажды я видела, как он копался в углу лагеря в земле. Просто так он бы и пальцем не пошевелил.

Плеть опять легла на тело вдовы, издав легкий свист и оставив на лице и груди красные полосы.

– Ты врёшь. Почему же ты не выкопала схрон, а поперлась в город за горстью серебра? – заорал Лука.

– Я бы вернулась в лагерь потом. Но если бы не поторопилась, то голова Федоса могла протухнуть, а на вырученные деньги я собиралась нанять повозку и поискать разбойничью казну, – тихо промолвила Ефросинья.

Староста глубоко задумался, а затем спросил:

– Почему же ты сначала говорила, что усыпила Федоса, а потом убила?

– Я же не знала, что он вам братом приходится. Думала, мне за геройство больше денег отвалят.

– Зачем ты поначалу приплела паренька с говорящей козой?