В «Литературном обозрении» были опубликованы более или менее завершенные и достоверно сохранившиеся фрагменты стихотворения.
Ну, здравствуй, Прага, здравствуй, душа моя!. . . . . . . . . . . . . . . .Со дней войны влюбленный в этот город,опять по тихим улочкам стариннымбреду неспешно, и со мною рядомтень юности моей идет по Праге,насвистывая песенки тех лет,армейскими топочет сапогамии смотрит на девчонок длинноногихчуть пристальней, чем требует приличие,и восхищенным взглядом провожает,едва не выворачивая шею,и пробует заговорить по-чешски:мол, я сам, пан поручик, нех са паче…. . . . . . . . . . . . . . . .при этом, очевидно, полагая,наивно полагая, что сейчас жеон вызовет восторг и ликованье —и брызнут благодарственные слезы:ах, победитель,ах, освободитель,ах, доблестный и бравый пан поручик,мы так вам благодарны, видит Бог…И я тихонько тень толкаю в бок —послушай-ка, веди себя приличней,не забывай, что ты всего лишь тень,виденье, призрак, зыбкая туманностьиз области субстанций ирреальных,к тому же на дворе иное времяи уж никак не сорок пятый год…. . . . . . . . . . . . . . . .Я не забыл, как вы меня встречали. . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . .и победитель, и освободителья говорю вроде бы мне нечего стыдиться.И все-таки – простите меня, чехи,за август шестьдесят восьмого года.Кончается стихотворение так:
. . . . . . . . . . . . . . . .и маленькая Чехия такойбыла сейчас великойПостскриптум 1990 года:
…И все-таки простите меня, чехи[149]Стихотворение так и осталось незавершенным.
Из дневника Юлии Нельской:
1 января (1969). Кончился 1968 год. Год смутный, сумасшедший, нехороший…
Юра Левитанский прислал поздравление из Переделкина.
13 января. …Левитанский прибыл из Переделкина, и сегодня он с Мариной… посетили нас, чтобы справлять старый Новый год.
ЦДЛ. «Под люстрой ресторана»
Ныне знаменитый дом на Поварской улице был построен в стиле модерн в 1889 году по проекту архитектора Н.С. Бойцова. Вскоре его купила графиня Александра Олсуфьева, прожившая в нем до 1917 года. После революции в доме поселили городскую бедноту, а после 1925 года здание передали отделу детских учреждений при ВЦИК. В 1932-м здание было отдано только что родившемуся Союзу советских писателей. Поскольку количество писателей год от года росло, здание уже не вмещало их. И тогда к старому особняку в 60-е годы пристроили новое задние, с входом с улицы Герцена, ныне Большой Никитской. Теперь у писателей появился солидный зрительный зал для собраний, праздничных концертов и, к сожалению, панихид, когда похороны проводились, что называется, по «высшему разряду».
Но не только…
Вот запись Юлии Нельской-Сидур:
5 апреля (1969). …Завтра вся наша команда собирается в ЦДЛ на вечер поэзии, где будут выступать поэты Инна Кашежева, Римма Казакова, а также Юра Левитанский и Дэзик Самойлов, из-за которых, собственно, мы туда и идем.
6 апреля. Слишком много впечатлений. Трудно писать в два часа ночи, а завтра на работу. Приятно было встретить моих ребят из класса на вечере, подруги мои, учителя, тоже были. Как зритель пришел Булат Окуджава, совершенно больной, но тем не менее к своим друзьям пришел… Юра, по-моему, выступал очень неплохо, но сам он ужасно недоволен. Он был сильно похож на Слуцкого внешне.
[…] Уйма знакомых, Дима только успевал со всеми здороваться и светски беседовать. Попытались вызвать Булата Окуджаву на чтение своих стихов. Он отказался, так как паршиво себя чувствовал. После вечера, который кончился довольно поздно для поэтического вечера – в 10 часов, мы всей гурьбой поперли к нам в подвал.
Такие вечера в Большом и Малом залах, в том числе и вечера памяти Ю.Д. Левитанского, проходят в ЦДЛ и в наши дни.
Но, пожалуй, «главным прибежищем» Дома литераторов в те годы все-таки был ресторан – особенно Дубовый зал, но также и Пестрый зал, где проходили торжества, юбилеи, вечеринки, да и просто повседневные встречи друзей.
По словам Григория Поженяна, друга Юрия Левитанского, для людей их поколения ЦДЛ был «своеобразным университетом, школой жизни». «Под люстрой ресторана Большого зала и за столиками Пестрого, – писал он, – поэты читали свои стихи взахлеб, напропалую. Читали друг другу и своим учителям: Светлову, Смелякову, Антокольскому. […] Дрались, целовались, братались… дружно пропивали случайные гонорары»[150].
Левитанский был завсегдатаем этих застолий.
«Много времени он проводил в Доме литераторов, – вспоминает Елена Камбурова. – Там писатели общались друг с другом, а он был дружен и с Владимиром Максимовым, и с Давидом Самойловым. Это был один дружеский круг. Сейчас мне кажется, поэты живут гораздо более разобщенно. Тогда Дом литераторов был совершенно другой, совершенно. И даже ресторан – не просто ресторан, а действительно место общения»[151].