Интересуюсь ехидно:
— Куда ты так спешишь, дорогая?
— Чистить конюшни, — отзывается она равнодушно и продолжает путь.
До меня, наконец, доходит причина ее остекленевшего взгляда, странной апатии и небывалой сговорчивости.
На последнем уроке по незаконным зельям нам рассказывали про редкий порошок, от которого еще не найдено противоядие. Безвкусный, с легким ароматом подгнившего лимона, он лишает человека собственной воли, превращая в послушную глину.
Хватаюсь за голову, с губ невольно срывается стон отчаяния.
Похоже, Гретту только что опоили.
Если об этом узнает сир Фрёд, то мне конец!
Глава 11
Самое приятное в возвращении домой — то, что надменная Гретта беспрекословно исполняет любую команду. Послушно дает задний ход, взбирается на своего коня, и мы рысью направляемся в замок.
В дороге я пытаюсь распросить ее о произошедшем, но эффект зелья, видимо, не рассчитан на реализацию столь сложных задач. Девушка не в состоянии ничего объяснить. Она лишь повторяет за мной мои же вопросы, как глупое эхо.
Когда мы приближаемся ко въезду в замок, то переходим на шаг, чтобы производить меньше грохота. Гретта по моей подсказке извлекает ключ из потайного кармашка своего платья, открывает ворота и тут же за нами их снова замыкает. Мы бесшумно движемся к конюшне.
Оттуда доносится такой мощный раскатистый храп, что я от души сочувствую лошадкам, вынужденным слушать такое каждую ночь. Одно хорошо: конюх дрыхнет без задних ног и даже не замечает нашего присутствия.
На выходе из конюшни беру сестру за мягкую, холодную ладошку, затем веду по долгим замковым коридорам.
Стоит ей достать ключик и отворить дверь в родные покои, как с нижнего этажа начинают доноситься шорохи только что проснувшихся горничных. Слава Великому! Мы едва успели до пробуждения слуг!
В комнате у Гретты царит полный мрак. Мы то и дело спотыкаемся о разбросанные вещи. У, неряха! Только бы лбы себе не расшибить в качестве эпиграфа этой безумной ночке!
Зажигаю пару свечей, и передвигаться становится проще. Помогаю сестре скинуть с себя шелковое платье, хорошенько помятое, местами порванное — когда только успела? — и прошу принести записку, которой она меня шантажировала.
Та равнодушно всучает закрытый конверт, адресованный отчиму. После этого отправляю сестру прямиком в кровать. На уроке нам говорили, что подобные зелья обычно действуют в течении нескольких часов, поэтому напоследок ей приказываю:
— Когда тебя придут будить, попроси, чтобы тебя оставили в покое. Ссылайся на то, что болит голова! Оставайся в кровати до тех пор, пока… тебе не захочется спорить.
Пробираюсь на кухню, к счастью, никем в дороге не замеченная. Бросаю в горящий очаг конверт с бессовестной клеветой, и без сил валюсь на сено рядом с полукровкой.