«Очаровательная эльфийка», «хрупкая куколка» — это про меня что ли?! Мамочки, как страшно! Они говорят про нас так, будто медвежью тушу делят. Причём, делёж этот явно не задался.

Слышатся тролльи проклятия на чистейшем оркском, человеческие ругательства… Мой оркский достаточно хорош, чтобы понимать, о чем речь. Таких заковыристых угроз про «вбитые внутрь носы» и «выдранные через глотку уши» даже на столичном рынке не слышала. Не ровен час из-за нас начнется драка!

О чем я думала, когда соглашалась на эту авантюру? Наверно, полуспящий мозг не в состоянии был нормально функционировать. Сейчас-то он проснулся. Но поздно. Ловушка захлопнулась.

Судорожно всхлипываю и ускоряю шаг. Стараюсь смотреть под ноги, не встречаться ни с кем взглядом и не отставать от сестры.

Гретта подходит к стойке хозяина, лысого, крепкого старика. Выкладывает серебряную монету пухлыми, почти детскими пальчиками и требует новым тонким голосом налить себе чего покрепче. Ее ухоженный вид, изысканный наряд и вежливая речь здесь, посреди неотесанных мужланов смотрятся какой-то нелепой шуткой!

— Налей им за мой счет! — выкрикивает какой-то завсегдатай. — Угощаю, красотки!

— Благодарю, не стоит. Я в состоянии заплатить за себя и свою служанку, — сдержанно отказывается Гретта.

— Она тебе такая же служанка, как мне! — звучит все тот же хриплый рокот. — Хорош заливать! У служанок не бывает таких гладких ручек и такой нежной кожи! Ставлю своего коня, чистокровного рысака из Гридля, что две сиры приехали сюда поразвлечься, и лучшего места вам для этого не найти! Эйрик завсегда готов услужить красивым сирам!

Вскоре хозяин голоса, грубо распихав остальных, предстает перед нами во всей красе. Одет он в богатый синий камзол, но на этом все плюсы в его внешности заканчиваются.

Щеки и лоб изуродованы багровыми шрамами, один глаз закрыт плотной, черной повязкой, второй азартно блестит на Гретту. Ярко-рыжие волосы взлохмачены — видно, этому сиру гребень абсолютно не ведом. На поясе торчит рукоять меча.

Из всех пор его тела сочится запах опасности и непредсказуемости, который очевидно ощущают и остальные посетители трактира. Они медленно, неохотно отступают на свои места и возвращаются к прежним нехитрым развлечениям.

Инстинктивно пячусь назад, от него подальше, и утыкаюсь спиной прямо в Гретту.

Она хватает меня за локоть, и я ощущаю, как от страха трясутся ее поджилки. Повернувшись к своей спутнице, с изумлением замечаю в ее глазах ужас вперемешку с восторгом и возбуждением, — она сошла с ума, не иначе!

Поскорей шепчу ей на ухо кодовые слова:

— Мы идем домой.

— Нет. Не раньше, чем подчиню себе этого льва, — возражает безумная.

— Ты не подчинишь себе льва, засунув голову к нему в пасть. Ты же обещала меня слушаться. Сейчас же. Идем. Домой.

— Тебя зовут Эйрик? — улыбается сестра одноглазому, непринужденно отодвигая меня в сторонку. — «Эйрик» — значит могущественный и сильный. Уверена, тебя назвали так не случайно. Расскажи мне свою историю, Эйрик.

Она подходит поближе к хозяину мужественного имени и принимается неумело флиртовать. Глупо хихикает, накручивает на пальчик локоны из слегка пострадавшей прически. Эйрик в ответ довольно гогочет, рассказывает какие-то нелепые байки, по-хозяйски обнимает ее за плечи, за талию. Потом откровенно лапает за все выступающие изгибы — благо их немало, — а вскоре и вовсе хватает ее, как куль с мукой и забрасывает себе на плечо.

От неожиданности и ужаса я замираю. Мне же это снится, так ведь? В моем мире незнакомцы не смеют на глазах других людей похищать богатую, знатную девушку!