— Дай телефон! — крикнула я, подавившись слезами. Я не могла встать, ноги не слушались. А когда Андрей покачал головой, разрыдалась еще пуще.

— У меня нет телефона, ласточка. Мне жаль.

Он там и ничего не изменить. Эмиль там — идет вдоль парапета или ждет, оглядываясь в толпе. Его челюсти сжаты, а волосы раздувает ветер. У Эмиля даже пушки нет. Изношенное сердце часто бьется, пока он обводит тяжелым взглядом толпу в поисках опасности.

Ему нечего там делать! Наш сын со мной. Но предупредить я не могу. На меня навалилась апатия — сильная, такая, что руки опускаются. Тело стало тяжелым — не встать.

Я не говорила, что Эмиль слил всех — а об этом Андрей не знает, и сейчас находится там под присмотром ментов. Надежда только на них. Случится чудо и Бессонова арестуют раньше или полиция предотвратит убийство Эмиля.

Андрей помог встать, закинув мою руку себе на талию. А раньше он легко меня на руках таскал… Усадил меня на переднее сиденье, в кресло еле заметно пахнущее женскими духами.

— Лучше? — спросил он, устроившись за рулем.

Я кивнула. Главное, кроха в безопасности, а Эмиль позаботится о себе сам.

— Отвезу вас к городу, — тихо сказал он. — Позвонишь, пусть охрана вас заберет… Я подожду.

— А ты куда?

Андрей поджал губы и угол рта поехал сильнее. Я поразилась выражению его глаз.

— Нам нельзя вместе, ласточка. Я засветился.

— Засветился? — не поняла я.

— Менты знают, кто я. Отпечатки, личность, связи, биоданные. Тебе опасно быть рядом. Я больше не смогу гарантировать вам безопасность.

Он тщательно подбирал слова, тщательно выговаривал. Прятал чувства, но я видела их в обреченном взгляде. Себе он, как зверь в капкане, перегрызет лапу. Если ему повезет, будет скрываться до конца жизни. Отрежет от себя прошлое. Женщина с ребенком для него роскошь. Нам слишком много нужно простых вещей, которые никто не ценит. Стабильность. Возможность без страха выйти из дома. Знать, что будет дальше. Ребенку нужно общение, детский сад, школа… Нормальная жизнь.

Я хотела с ним попрощаться, все объяснить. Но, наверное, такому человеку, как Андрей, нельзя объяснить, что я люблю другого. Ему все равно. Я много раз так делала, а он улыбался и спрашивал — ну и что? Ты привыкнешь. Ты меня полюбишь. Тебе будет хорошо со мной. Я уверена, так бы и было, но у меня семья. Мужчина, которого я встретила раньше и он силой забрал мое сердце.

Он меня не услышит. Любовь такая штука — от нее слепнешь.

Он понял все сам.

Андрей опустил голову и усмехнулся:

— Смешная вышла жизнь… Не забывай меня, ладно? — лицо превратилось в маску из-за непослушных мышц.