— Мы хотим эксгумировать тело вашего мужа. Нужно ваше разрешение. Понимаю, вам через многое пришлось пройти, Дина…

У мужчины в кресле напротив было очень жесткое лицо. Словно я — молодая вдова с ребенком на руках — не заслуживаю сострадания. Понимаю. Я была женой криминального авторитета и теневого финансиста, а этот мужчина пришел из Следственного комитета. Мне он тоже не нравился.

Знал бы он правду, отвел бы глаза. Меня насильно взяли замуж. Выбор был небольшим: стать женой Эмиля или умереть.

— Зачем?

Мужа я полюбила вопреки всему. Дитя нашей сумасшедшей любви — наш шестимесячный сын — сидел у меня на коленях. Льняного цвета макушка и серые глаза достались ему от папы. При слове «эксгумация» я инстинктивно прижала ребенка к груди.

— Потом вам придется опознать тело, таков порядок…

Вопрос он пропустил. Я настороженно слушала, что плетет следователь, нервно перебирая волосики на затылке сына. Он доверчиво лег мне на плечо и дышал в ухо. Маленькие пальчики изучали прядь волос, заправленную за ухо.

Я давно опознала мужа. Полгода жила у мамы, пытаясь прийти в себя. Моего мужа жестоко убили, но вместе с собой он забрал врагов, та разборка стала резонансной в Ростове. Только у мамы я понемногу начала забывать, как на части рвалось сердце, как белугой я ревела в морге, а затем на могиле мужа.

До последнего надеялась, что это ошибка, но тест ДНК оборвал надежды. Эксгумацию могут проводить в одном случае — в деле открылись новые факты.

— У вас появились сомнения? Новые улики? — спросила я. — Почему вы его эксгумируете?