— Но их веры не хватит, чтобы вытащить меня отсюда! Ни их, ни твоей!

— А твоей?

Не отвечая, я приблизилась к воде. Горячо… Страшно.

— С тех пор, как ты отдала мне дар, я не хотела жить.

— Ну, а я не хотела умирать, — бабуля растянулась на песочке, заложив руки за голову. — Но так уж получилось. Ты поплывёшь али как?

Я уже вошла в реку по колено, но всё равно твёрдо заявила:

— Ни за что!

— Иначе их убьют.

— Иначе их убьют, — эхом откликнулась я. Убьют… без меня. А значит, я должна быть с ними.

— Угу, — она не смотрела в мою сторону, продолжая нежиться на солнце этого берега. На ласковом, тёплом солнце взорвавшегося зеленью мира, полного света. — При случае передай своему хахелю от меня кой-чаго.

— Ты ещё не наговорилась с Висом?

Старуха гаденько захихикала:

— Заметь, не я его твоим хахелем назвала! Ты сама об этом подумала. Я про того, который противный. Передай, что я его туточки жду. И что далеко не все переплывают реку. Некоторые в ней тонут.

Вода поднялась до пояса и, словно живая, стремилась выше. Обжигала, выдавливала воздух из груди…

— А с чего ты взяла, что я из тех, кто переплывёт?

Она села и открыла глаза. Внимательно долго и испытующе смотрела.

— С того, что ты — наследная ведунка.

— Ведунка! — колоколом отозвался кто-то с того берега. — Ведунка!

Я смотрела вперёд и вспоминала. Рыжие волосы, яркие, как огненная вода. Тёмные глаза. Ямочку на подбородке и ехидно вздёрнутую бровь.

Наверное, я не доплыву.