— Вы думаете, меня это интересует? — после паузы промолвил он. — Вы хотели меня видеть. Зачем?

— Капитан, — голос Ларсона дрогнул, — я… должен передать важное сообщение. Фрегат «Орден Почетного Легиона», следуя курсом «Вангея-Лучезария» в районе Облака Гесперид был захвачен «черными» звездопроходцами. Капитан Горас погиб. Все погибли… или почти все. Я… не знаю. Кто-то оставался на судне в изолированных отсеках. Пираты в бою получили повреждение, сели здесь. Я был в плену. Бежал. Могу указать направление. Там, на борту, оставались люди!

— Вы думаете, меня это интересует? — повторил Рой.

— Но капитан…

— Капитана Линка здесь нет. И не было. Вы ошиблись. Есть бывший ссыльнокаторжный за номером 123-76/А-41Е. Уже восемь лет как один из колонистов планеты Гудзон.

— Но «черные» звездопроходцы…

— Среди моих ребят есть один из бывших «черных», — Рой позволил себе усмешку. — Думаю, ему будет интересно узнать, что рядом есть его коллеги.

— Но…

— Вы все сказали. Ваши слова услышаны. Выздоравливайте… — развернулся к порогу, перешагивая, и только тут помимо воли вырвалось: — Лео.

Это было пятнадцать лет тому назад. Они были молоды, веселы, сильны, с оптимизмом смотрели на жизнь. Позади были годы учебки и стажировки, первый десант и локальная война, где им довелось пережить и потери, и удачи. Впереди была карьера, работа, жизнь, семья… Да что говорить! Когда уверяют, что «у вас все впереди» чаще всего имеют в виду сплошь удачи и победы. И меньше всего в этот момент думают о том, что «все» порой означает и испытания, и крушение надежд, и сломанные судьбы.

И смерть.

По показаниям свидетелей он был не так уж виноват. Просто превысил допустимую меру самообороны. Но когда вас двое против десятерых, о каком превышении может идти речь? Самозащита предусматривает и не такое. Тем более что трое из десяти, как показала экспертиза, были под кайфом, что, между прочим, на некоторых планетах с тоталитарным режимом является достаточным основанием для применения высшей меры наказания. Однако в империи за употребление наркотиков не сажают на электрический стул. И тем более не убивают.

Двое — десятерых.

Вернее, один, защищавший раненого одним из нападавших товарища. И взявший вину на себя, хотя те же свидетели утверждали, что его товарищ первым начал задирать непристойно ведущую себя компанию.

Не помогло ничего — ни сбор подписей, ни профилактические беседы со свидетелями, ни прекрасные характеристики с «предыдущего места работы». Наоборот, последние и сыграли решающую роль в обвинении — как-никак, он был профессионалом, военным, обученным убивать, а его жертвы — мирное население на мирной планете, просто ведущие себя чересчур агрессивно. Все, что удалось сделать — это заткнуть рты журналистам, которые уже готовили разоблачительные статьи про «мясника в погонах». Обычная драка на обычной бытовой почве. Ничего интересного.

Да, журналистам не позволили «копать», иначе они бы непременно узнали, кто такой Рой Линк, кем он был… И как хорошо, что никто не узнал, кем он стал.

Никто, кроме Лео Ларсона, который в тот злополучный вечер должен был пойти с ними третьим. Его задержали личные дела. Он собирался присоединиться к товарищам позже. Они даже назначали место и время встречи и как раз шли туда…

Не дошли.

Лео потом приходил к нему в изолятор, ругая себя за то, что опоздал. Если бы он задумал прийти немного раньше, он бы наверняка услышал шум, прибежал бы на помощь… «Что бы это дало? — усмехнулся тогда Рой. — Было бы два мясника в погонах вместо одного! Уже банда, а это совсем иное!»

Лео настаивал на том, чтобы Рой подал прошение о зачислении его в штрафники — как раз начиналась очередная военная кампания. В отряд по зачистке нужны такие беспринципные люди, которым все равно, сколько трупов на их счету. Теперь уже не вспомнить, почему он отказался. То ли потому, что спасительная идея пришла другу слишком поздно, когда первый батальон был уже сформирован и отправлен на фронт, а формирование второго могло затянуться. То ли неприятно резануло слух словечко «беспринципный». То ли мысль о том, что Лер вполне мог пойти туда же добровольцем, отказавшись от своей карьеры…Зачем ему ломать чужую жизнь? У штрафника в таких «батальонах смерти» только один шанс себя обелить — геройски погибнуть в бою. Батальонами смерти их называли не просто так. Это был билет в один конец.