Надежда устроила раненого в нижней части кладовой, куда затащила не без труда, ухитрившись ни разу не заручиться помощью Сандора. Провозившись с незнакомцем, она запоздала с обедом и все еще крутилась у плиты, когда в кухню вошел Рой, ведя Круса за руку.

— Где он?

— Кто?

— Тот человек, которого ты нашла.

Надежда оцепенела, нашла взглядом сына.

— Мам, — тот поспешил спрятаться за спину Роя, выглядывая оттуда, — а что, не надо было говолить?

— Надо, — бригадир скосил взгляд на мальчика и снова посмотрел на его мать. — Надо обо всем докладывать мне. Хотя бы для того, чтобы понять, не представляет ли этот человек опасности!

— Ты меня в чем-то обвиняешь? — она отложила нож, которым нарезала овощи.

— Нет. Пока нет. Все зависит от того, кто тот человек, которого ты принесла. И откуда он взялся?

— Я не знаю. Но он был ранен. В него стреляли.

— Стреляли? — Рой усмехнулся. — Ты настолько хорошо разбираешься в огнестрельных ранах, что можешь судить?

— Будто разбираешься ты! — вспылила Надежда.

— Да. Разбираюсь. И получше многих в бригаде. Не говоря уже о тебе и детях!

— Ты считаешь меня дурой?

— Я считаю, что мы теряем время. Покажи мне его. Немедленно.

— Ревнуешь?

— Крус, уйди, — Рой внезапно оттолкнул от себя мальчика, едва не пинком отправив в сторону двери.

— Мам! — пискнул тот.

Надежда дернулась вслед за сыном, но дверь уже захлопнулась, оставив ее наедине с Роем. Тот шагнул вплотную, нависая над женщиной.

— Ты… правда дура, — бросил он. — Ревную? Глупости! Заговариваешь зубы. Тянешь время. Где он?