— Зачем? — подумал вслух Шоррен.

— Кто, — поправил его Рой.

Они посмотрели друг на друга и прочли ответ по глазам. Замеченный маленьким Крусом корабль явно появился тут не просто так.

— Думаю, ребятам пока ничего не стоит говорить?

— Наоборот, — Рой медленно поднялся, отряхнул ладони, — им-то сказать стоит…

Он не прибавил больше ни слова, но Шоррен кивнул, догадавшись и сам.

Лео Ларсон заблудился. Это ясно. Как и когда сбился с пути — теперь уже не понять. Всему виной больная нога. Ему приходилось либо ползти, либо ковылять, опираясь на нее, и в тумане боли и начинающейся лихорадки так легко было ошибиться! И сейчас он уже не сможет вернуться. Да и возвращаться некуда. Поэтому оставалось одно — двигаться вперед и надеяться, что в этой стороне все-таки есть люди, и что рано или поздно он до них доберется раньше пиратов.

Но была еще одна опасность, и Лео понял это далеко не сразу. Опасность представлял собой сам лес.

— Натеша.

Она невольно вздрогнула и обернулась, готовая ко всему. У Роя был такой голос…

— Натеша, ты… — он тихо подошел, встал рядом, опустив руки и ссутулившись. Женщина тихо отложила черпалку, которой помешивала в котле. За пять лет она успела узнать этого человека. В Рое Линке жили как бы две личности — одна, на поверхности, была недалекой, молчаливой, какой-то неуклюжей. Зато вторая, редко выставляемая напоказ, казалось, принадлежала другому человеку. Волевому, сильному, образованному, привыкшему принимать решения и отдавать приказы. И Надежда до сих пор не могла понять, какая личность нравится ей больше. С первой было проще, зато вторая…

Сейчас это была та самая неуклюжая личность, которой следовало помочь.

— Что случилось? — женщина положила руки мужчине на плечи, обняла, заглядывая в глаза, почувствовала, что ее обнимают в ответ. Обычно мужчины не отказывали себе в удовольствии прикоснуться к ее руке или талии, потрогать грудь или похлопать по ягодицам. Но только Рой делал это так…

— Это… ну… ты не подумай чего, но… может быть, тебе…э-э…

— Мне надо что-то сделать? — подсказала она.

— Да. Ты… ну… соберись.

Надежда почувствовала страх. Таким тоном и с таким лицом обычно выносят смертный приговор: «Ты сейчас умрешь, и убью тебя я сам!»

— Что случилось? — руки замерли на плечах мужчины.

— Ничего. Но это… вещи собери. Свои и… детей.

— Что?