– Как тебе собаки? – Ури хватается за твой любопытный взгляд. – Они меня не очень жалуют. А Итана обожают. Он их дрессировал не один год. Одно его слово – и они – как люди, ей-богу, все понимают.

Ты ничего ему не отвечаешь. Только смотришь неотрывно на моих друзей, пока они так же внимательно глядят на тебя. Сайко и Хиро оба практически никогда не лают, только смешно ворчат или хнычут, потому что Сайко – это черно-серый хаски с небесными глазами и вечно удивляющейся мордашкой, а Хиро – бежевый мопс с глазами, размером почти как твои кроссовки.

– Собаки же никогда не бросят, какой бы хозяин ни был, правда? – Ури снова пьет, а потом ухмыляется мокрыми от хмельного сока губами. – Полное отсутствие риска для нашего эльфа.

Он прав, конечно. Когда-то их приносили в дар два Рождества подряд, чтобы сделать мою жизнь легче. Тогда я и не думал, что поступлю в университет, и первые несколько лет мы не расставались ни на минуту. Да я до сих пор, уходя принимать душ или умываться, оставляю дверь ванной комнаты приоткрытой, чтобы они в любой момент могли зайти и уместиться на полу.

Они всегда приходят. Они любят. Они готовы ждать моего появления целую неделю и стараться не докучать родителям.

– Да тебе, букашка, и приглашение не требуется, да? – Ури не злится, просто бросает дежурное замечание, с любопытством склоняя голову набок, пока ты стягиваешь с себя куртку. Не торопясь, словно можно попасть в немилость за слишком шумные движения.

Кофта по цвету каменная, мятая и просторная, струится почти до колен, но обтягивает твои широкие плечи, когда ты молча вешаешь куртку и бережно спускаешься пальцами по ткани моего бежевого плаща. Он висит рядом.

Король молчит. Я прячусь в своем кармане. А ты. Ты – беспардонный и своевольный – трогаешь все. Зрачками, ресницами, пальцами. Комод у стены, где я держу свою колоду карт. Касаешься их шершавого покрытия с легким намеком уважения: признавая чужое присутствие. Низкий черный стеллаж. Три полки забиты книгами, а верхняя – подставка под чайник и две совершенно черные кружки. На их витиеватых ручках теперь твои отпечатки. Бережная ладонь касается края письменного стола и легким бризом пересекает его вдоль, пока глазами срисовываешь все предметы, детали, рекламки с фильмами и вырезками из National Geographic, которые я креплю над столом. Тонкий слой бумаги в принтере, стружку карандаша, оставленную перед клавиатурой, не самый новый монитор, обклеенный вырезанными из журналов словами.

Не знаю, в курсе ли ты, что в две тысячи четвертом году сорок тысяч человек, для которых английский не является родным, спросили, какие слова на этом языке они считают наиболее благозвучными. Впоследствии я нашел первую десятку в журналах, вырезал и наклеил.

Mother

Passion

Smile

Love

Eternity

Fantastic

Destiny

Freedom

Liberty

Tranquillity [13]

Наверное, ты читаешь каждое. Наверное. Наверное, ты не знаешь, что вмещаешь девять из них. Для меня.