«А ведь были царевнами», – сказал я тихо.
Адик потряс своим толстым жабьим задом и хихикнул:
«Слушай, – вдруг остановился я, – лягушки лягушками, а куда ты тогда Сима отнес? Человек все же был. Его похоронили?»
«А пес его знает! Я трупешник к ментовке подложил и ушел. И никто потом не возникал. Закопали где-нибудь!»
Он недовольно нахмурился.
Мы подошли к моему подъезду. Там уже опять стояла аварийка. Канализационный люк был открыт, из машины в люк спускался брезентовый толстый рукав, слышалось чавканье отсасываемого дерма. Погода была промозглая. Меня снова замутило. А Адик неожиданно сказал:
«Не пойду я к Эрику, что-то устал от него. Танюшку вспомнил, заговорил о ней, и потянуло к ее мягким сисечкам. Хочешь, к тебе ее отправлю, ну не домой, понимаю, жена там, а у меня можете поваляться, она-то с охотой к тебе присосется. Пойдешь? Не сейчас, конечно. Через пару дней или когда решишься».
«Созвонимся», – неопределенным тоном сказал я.
Площадку перед домом, где стояли качели, покрыл снежок. В большой голубятне в углу двора сидели нахохлившиеся голуби. Голубятню в свое время, еще школьником, построил сосед с седьмого этажа, как раз под нашей квартирой. Он был двухметровый, тощий и всегда пьяный. Жил с маленькой женой, достававшей ему до подмышки, и толстой дочкой, ходили к нему алкаши. Один раз он заработал неясно как, но заработал деньги и купил легковушку, «Жигули». Даже остепенился на месяц. С гордой физиономией возил на машине жену и дочку. Потом он разбил машину и запил снова. Время от времени он таскался по квартирам, занимая деньги на опохмел. Вид был страшенный, лицо преступника. А потом исчез, мы не знали куда, пока не приехал похоронный автобус. Как выяснилось, его убили монтировкой по пьяному делу. Все это произошло в течение нескольких месяцев с того момента, как мы туда переехали. Жизнь на краю могилы.
В подъезде запах дерьма стал насыщенно густым. Я вошел в лифт. В лифте тоже пахло, довольно противно. Я вошел в квартиру, в прихожую. Из двери Эрнеста Яковлевича доносилось ворчание Эрика. Услышав хлопок входной двери, он вышел и, глядя на меня исподлобья немигающими глазами, как дракон из сказки, протянул мне руку. Я пожал руку и пробормотал, что Адик ушел домой. Эрик отмахнулся и приблизил свое лицо к моему:
«Да срать я хотел на Адика. Срок-то проходит. Что с документами? Собрал?»
«А ты что делал? Я-то собирал и собрал, а ты хоть пальцем пошевелил?» – вдруг выкрикнул я зло.
Мы прошли в мою комнату (я не хотел тревожить Кларину). На улице пару раз громыхнул канализационный люк. Я продолжил:
«Все документы я отдал, в конце января будет ордер, так что в начале февраля сможешь въехать и начать обмен. Трехкомнатная тебе гарантирована: две однокомнатные стоят как раз трехкомнатной».
Он икнул. И потянулся обнять меня. Я похлопал его по спине.
«Сколько тебе это стоило?» – вдруг сообразил он.
«Это мое дело. Я это взял на себя, я это выполнил. А ты позови электрика и сними счетчики с каждой двери и поставь общий на всю квартиру».
«После ордера, – мрачно ответил Эрик. – Я не сумасшедший, чтобы что-то делать вперед. А после ордера и счетчики уберу, и в коридоре линолеум сниму, и пол отциклюю».
Он вышел, а я позвонил Инге и рассказал о своем визите к Лидии Андреевне.