И дал мне задание — оформить стены учебного класса. Дал мне чертежи, размеры, что и как должно висеть. Ко мне приставили солдата, они менялись, а я был на замке. Единственная связь с внешним миром — открытая форточка, куда можно было курить. Три недели я рисовал. За мной выносили ведро, мне приносили еду. А я работал. Отрабатывал свой побег.
Меня уволили 29 декабря. Мама за мной приехала, я пришел, уже в нормальной форме, к Карпухину:
— Товарищ командир, ваше задание выполнено.
И он со слезами на глазах отдает мне документы.
— Все, — говорит, — вы уволены из рядов Вооруженных Сил Советского Союза.
Мы с ним выпили армейские «боевые сто грамм», расцеловались, и, к сожалению, больше я его не видел. Дай Бог ему и его семейству счастья!
На последней электричке мы с мамой уехали в Москву. Так закончилась моя армейская служба.
P.S. Светлая память командиру батальона майору Крохину и капитану Водолазову, которые погибли в Афганистане. Низкий поклон всем моим офицерам.
Здравствуй, Одесса!
Прожив столько лет и побывав в самых разных ситуациях, теперь я точно знаю — случайно люди не встречаются. Это Богу так угодно, зачем-то это надо. Другое дело, что люди сами должны понять, для чего же они встретились.
У меня был друг, как я уже говорил, режиссер театра МГУ, Иосиф Петрович Потапенко. Он когда-то был артистом балета, потом, в силу возраста, ушел со сцены, поступил на режиссерский, был учеником Марка Захарова.
Я студентом ходил в театр МГУ на спектакли и узнал, что при нем есть школа-студия, где Потапенко преподает. А мне же все любопытно и хочется актерское мастерство «прокачать». Я подошел к Иосифу Петровичу, спросил, можно ли походить к нему в студию. Он проверил меня опять, как при поступлении: стихи, басня, проза… Ну говорит, давай. И стал меня учить актерскому ремеслу.
Потом был призыв в армию. Как я уже рассказывал, провожали меня на квартире Владимира Никольского, с которым мы дружили. Компания собралась большая, и Иосиф Потапенко в том числе. А еще был там один человек, которого я до этого не знал, — молодой мужчина из Одессы — Игорь Гарусов, друг Володи Никольского.
Мы подружились за эту ночь так, как будто знали друг друга давно. Утром мама в слезах, я уезжаю на Белорусский вокзал, в военкомат, все меня провожают гурьбой…
В то время все писали друг другу письма, и я не стал исключением. Армия вообще способствует эпистолярному жанру. Все два года я писал моей первой любви — Ларисе Белогородцевой (мы с ней познакомились, когда нам было по 15 лет, а потом, спустя несколько десятилетий, она как-то пришла ко мне на концерт). Много кому писал, в том числе и Игорю, который уже уехал в свою Одессу.
Когда я в конце службы сбежал из армии, мама не знала, где меня искать, и стала звонить всем, кто тогда был на моих проводах. До Иосифа Петровича дозвониться не смогла, но вышла на Игоря — тот из Одессы прилетел меня искать в Москве. А они дружили с Володей Никольским. Естественно, где может быть Песков? У Никольского. Там они меня нашли. Откуда уходил, туда и вернулся.
Мама с Игорем повезли меня обратно в армию. И когда мы вернулись в Москву, Игорь сказал мне:
— Сань, я поехал в Одессу. Понимаю, у тебя сейчас учеба начнется, но пока новогодние каникулы еще три дня, доезжай до дома, покажись всем и прилетай ко мне.
О, Одесса! Я же мечтал о ней! Естественно, я с радостью его приглашение принял. Говорю маме:
— Я уезжаю!