Отец уехал в Усть-Илимск, сопровождаемый проклятьями некоторых родственников. И надолго пропал из нашей жизни. Потом выяснилось, что женщина, с которой он уехал, через месяц умерла. Ходили какие-то слухи, что она была не очень хорошим человеком, и мать у нее как-то странно, неожиданно умерла, грибами ее, что ли, отравили… Но я в это не вмешиваюсь, судить не буду. Я ее видел только на фотографии.
Так отец остался в Усть-Илимске, один. Назад дороги нет, все мосты он порушил. А ведь вообще-то он хороший мужик был. Про таких говорят — «Бог его поцеловал». Общительный, любвеобильный, он со всеми моментально находил общий язык, мог говорить на любые темы. Яркий был очень, и, конечно, я — в него.
Как-то в Усть-Илимске, уже после того, как умерла та, с которой он уехал, папа заболел гриппом и пошел в поликлинику. А там женщина-врач. Разговорились. Оказалось, что она в это время тоже отходила от житейской драмы: у нее муж погиб в автокатастрофе, осталось шестеро детей. Они с папой полюбили друг друга и прожили душа в душу 25 лет (с моей мамой папа прожил 20)!
Когда все старые обиды забылись, я снова стал общаться с отцом и его новой женой Валентиной. И даже в 1993 году привез их всех (вместе с моей мамой) на мой первый сольный концерт, в концертный зал «Россия».
Они сидели все втроем в первом ряду. Папа — посередине. А я в образе Бабкиной поил их чаем в своем номере «Конфетки-бараночки». Папа плакал от счастья. После концерта поехали все ко мне домой — я тогда только-только купил комнату в коммуналке. Все спали вповалку, на полу, на каких-то одеяльцах, в окружении моря цветов, которые мне подарили на концерте. Так я их подружил. И потом они общались всю жизнь. Я даже был в Усть-Илимске, у них в гостях.
Я простил своего отца. Конечно, ему надо было тогда потерпеть, поддержать нас с мамой. Подождать два-три месяца, поднять нас на ноги. Но у него, как говорят, вожжа под хвост попала, ему надо было сегодня и сейчас. И в этом смысле я — в него. Может быть, поэтому я его и простил.
Мужик-то классный. И отец, и дед любящий… Был.
Артист «Пескоструев», картошка и абрикосовый ликер
Со своей женой, Галиной Михайловной Хайрулиной (сейчас она Пескова, как и моя дочь Даша), я познакомился на пороге. Можно сказать — на входе в новую жизнь.
Это было 4 сентября 1984 года. Когда я более-менее восстановился после травмы, стало понятно, что цирковая карьера для меня навсегда закончена. И я решил попробовать себя в театре. Самый близкий театр к Коряжме был в Котласе. Туда я и поехал.
Открыл дверь служебного входа драмтеатра и буквально нос к носу столкнулся с ней: огромные глаза, распущенные пшеничные волосы ниже попы. Типаж такой же, как у актрисы Натальи Белохвостиковой. Красотка. Ясно, что прима.
Я обалдел, промямлил:
— Здравствуйте…
Она смерила меня надменным взглядом, кивнула.
— Мне бы к директору как-то…
— Входите, налево и по лестнице, на второй этаж.
Отчеканила и ушла.
Меня приняли и тут же дали роль — в спектакле «Печка на колесе». Мне было 24 года. А играть надо было 36-летнего мужика, прапорщика. Но самое интересное, что это была история моего отца!
У главной героини шестеро детей. Муж-алкоголик. Мой персонаж влюбляется в нее, и она становится его женой! Моя первая роль в театре. Как такое можно придумать? Ведь тогда я этого даже не знал. Отец просто сыграл эту мою роль в своей жизни.
На следующий день я пришел на репетицию, меня вводят в спектакль. Краем уха слышу: «Пескоструев, Пескоструев…» Оказывается, мне уже дали кличку в театре. На второй день! Кто ее дал? Конечно, та девушка, с которой я столкнулся при входе в театр!