— Вот, держи.
Счастью моему не было предела…
Прошло 11 лет. Юбилей Цирка на Ленинских горах (ныне — Большой Московский цирк. —
Я отработал свой номер, выхожу из цирка. Через минуту за мной выходит Никулин. Подходит ко мне, хвалит мое выступление, а похвала такого человека дорогого стоит! Я благодарю и отвечаю:
— Юрий Владимирович, а можно я вам одну историю расскажу?
— Ну давай, пока машину жду.
И я рассказываю ему о том нашем давнишнем знакомстве. Он, конечно, этого эпизода не помнил. Мало ли в его жизни было таких мальчишек из циркового… Он обнял меня и говорит:
— Вот видишь, как здорово получилось? Когда-то была эта книга, ты был студентом, а сейчас я тебе говорю, какой ты талантливейший артист. Ты посмотри, как мы с тобой все правильно натворили.
Это было очень трепетно. Видно было, что эта история его действительно тронула. Видимо, потом он рассказал ее и Татьяне. После ухода Юрия Владимировича мы с ней много общались, и я всегда чувствовал ее особое ко мне отношение. В последний раз мы с ней виделись в Цирке на Цветном — ее туда привезли уже в коляске, она с трудом передвигалась. Но мне, конечно, как всегда, обрадовалась.
Сейчас у нас очень теплые отношения с Максимом Никулиным и его славными детьми. И я горжусь тем, что наша история продолжается.
«Теперь ты в армии…»
В армию меня забирали прямо из училища. Я же не воспользовался предложением Бориса Бреева, так что пришлось мне в какой-то момент из клоуна переквалифицироваться в солдаты.
За несколько дней до отбытия на службу ко мне приехала мама. И я повел ее по всем концертам, которые проходили в тот момент в Москве. Были в Лужниках, там как раз выступали Валерий Леонтьев и Надежда Бабкина. Это сейчас я их пародирую, и мы любим друг друга. А тогда для меня это были недосягаемые звезды…
Сидим, слушаем, смотрим. Мама в восторге, я рыдаю, потому что в армию не хочу идти.
Проводы устроили в квартире моего друга Володи Никольского (была такая восхитительная пара на эстраде в те годы — танцовщики Татьяна Лейбель и Владимир Никольский), там же, где, кстати, окончательно сложился мой образ Пугачевой.
Ночь. Мама, мой друг Иосиф Петрович Потапенко, режиссер театра МГУ, который сегодня возглавляет молодежный театр в Израиле (когда-то он меня учил актерскому мастерству, я бегал к нему в театр МГУ на репетиции) — все они провожают меня в армию. Утром просыпаемся. Ноябрь месяц. Холодно. Мерзко. Погода — жуть. Какая армия?! Вчера было так весело! Но в 9 утра, как штык, нужно быть в военкомате на Белорусской.
Поцелуи, слезы-сопли — в строй и на перевалочную базу в Тушино. Три дня нас мурыжат: никто не знает, куда распределят, что будет… Меня должны были отправить в учебку, в Ковров. Я уже настроился как-то. Тут подходит молоденький лейтенант:
— Песков?
Я мычу:
— Угу…