Я знакома с семьей Песковых с 1970 года. И поэтому когда Саша узнал, что я буду у него учителем математики, наверняка не был этому рад. Он же знал, что, если будет плохо учиться, что-то делать не так, я сообщу его родителям. Поблажек я ему не делала, чаще даже, наоборот, относилась строже. Я вообще не сторонник того, чтобы личные отношения переносить на работу. Что заслужил — то заслужил.

При этом Саша был очень приятный мальчик в общении. Такой человек-праздник. Ему нравилось, чтобы вокруг него было весело. У него в друзьях были в основном девчонки.

Саша всегда был в центре внимания. Организовывал все школьные мероприятия. Стенгазеты тоже его рук дело. Яркие, красочные, приятно смотреть. Он всегда был в правофланговых, в совете дружины, в комсомольской организации. Горнистом, знаменосцем школы был. И обязательно вожатым. В пионеры вступил — сразу пошел с октябрятами возиться. Вступил в комсомол — взял шефство над пионерами. Ему нравилось быть с людьми, организовывать их досуг. Делать пусть маленький, но праздник. И то, что он не изменил своей мечте, когда вырос, поступил туда, куда хотел, стал большим артистом — это дорогого стоит. Очень хорошо, приятно наблюдать за ним, за тем, как он сумел себя реализовать.

Мама у него — человек активный, общественник. До сих пор в любой праздник мы собираемся у нее дома, поем. У Саши, наверное, это в крови — быть организатором. Когда он сюда, в Коряжму, приезжает, обязательно собирает всех друзей-знакомых. Каждая встреча с ним превращается в праздник.

Как-то, уже будучи известным артистом, он приехал к нам Коряжму, пришел в школу и устроил поэтический вечер: читал детям поэму «Василий Теркин». Для меня он тогда раскрылся совсем с новой стороны. Ведь его привыкли видеть больше пародистом, таким несерьезным, хотя это тоже большой труд.

Он никогда не стесняется говорить, что родом из маленького городка. Знаете, многие знаменитости начинают выдумывать себе более престижную биографию. А Саша не такой.

И я считаю, что это большой его плюс, что он сумел из глубокой провинции, в свое время ведь Коряжма вообще была поселком городского типа, выбиться в люди, стать знаменитым артистом и достичь своих вершин.

Молодец он. Дай Бог ему здоровья».

Итак, я заканчиваю школу, 10-й класс, выпускные экзамены. Естественно, все готовятся, переживают. При этом из нашего большого класса лишь единицы знали, куда собираются поступать. Но я ходил гордо. Я точно знал, что меня ждет цирковое училище.

Вместо того чтобы готовиться к экзаменам, я взял на себя всю подготовку выпускного вечера. Это же важно, это шоу (тогда я не знал такого слова, конечно, но уже чувствовал, как надо), все должно быть красиво, на высшем уровне.

В общем, учебу я забросил. Педагоги, конечно, сердились, но понимали, что Пескова надо как-то выпустить, не оставлять же его на второй год, когда у него такие амбиции и планы…

Наш директор, Борис Александрович Рябов, меня особенно не любил. Он был очень яркий мужчина и, видимо, терпеть не мог конкуренции. А в моем лице эта конкуренция была ого-го! Когда я куда-то приходил, на него уже никто не смотрел, ну и что, что директор! Даже уборщица тетя Зоя, гроза всей школы, меня обожала. А его вообще не ставила ни во что. И я понимал, что этим можно пользоваться. Хитрый же, Водолей, чего там говорить…

Так вот, этот Рябов изо всех сил пытался меня «завалить». На все экзамены приходил лично, когда я сдавал. И обязательно задавал каверзные вопросы. Или просил кого-то из педагогов меня «погонять». Откровенно меня «заваливал», чтобы я остался на пересдачу летом и не поступил в цирковое училище.

Но так или иначе я все сдал. Те предметы, которые не любил — на «троечку», а нужные для поступления — на твердые пятерки.

В школе у меня был друг, Женька Кулешов. Он был отличником и спортсменом. Ему легко давались все предметы, учителя его просто обожали. Как-то в старших классах он решил взять надо мной шефство по физподготовке. Сказал тоном, не терпящим возражений: «Так, будешь бегать со мной». И каждое утро, независимо от погоды, будил меня и заставлял бежать и подтягиваться на турнике. Ох, какое же это было мучение! Но я мужественно терпел. Друг же.

Тогда же, старшеклассниками, мы дали друг другу мужское обещание: он обязательно станет офицером, а я клоуном. Так и случилось. Мы оба нашу клятву сдержали. Может быть, именно она во многом помогла мне пройти все испытания на моем творческом пути.

Наутро после выпускного мы с Женькой и моим отцом сели в поезд до Москвы.

Как мы ехали в поезде, я почему-то почти не помню. Прибыли в Москву рано утром, где-то в половине седьмого, как-то позавтракали, отправили Женьку на другой вокзал (он ехал поступать в артиллерийское, на Украину) и сразу — в цирковое училище.

В памяти тут же возникает это здание: на 5-й улице Ямского Поля, дом 24, три ступеньки. Дверь закрыта, два больших окна, висит расписание приемной комиссии. И стоим мы с папой. Не поверите, но как только я там появляюсь сейчас — я стою на том же самом месте. Это какая-то дань уважения прошлым годам, хочется как будто обратно вернуться. Вернуться в тот момент, в то жизненное ощущение, когда трепетало сердце, когда человек был готов на какие-то поступки, и — осознанно или неосознанно — но он их делал… Хочется возвращаться и, может быть, даже делать выводы: прав ты был или неправ. Но тогда я считал, что всегда прав. Водолей, чего говорить. Мы такие, ненормальные на всю голову, если не сказать круче. Но хорошие. Талантливые, во всяком случае.

И вот, семь утра, мы стоим. Папа и мальчик — худенький, стройный, этакий белокурый архангельский «ломоносов». К нам приближаются три человека. В будущем — это мои педагоги Олег Ахматовский и Евгений Чернов (он до сих пор работает в училище и предан студентам). И великий Борис Александрович Бреев. Отец понимает, что это педагоги. Окликает их, говорит, мол так и так, приехали поступать, как нам сдать документы? В ответ я слышу: «А вы заявку подавали на поступление? Вам ответили?» Он говорит: «Нет». «Зачем же вы приехали? Вы должны были получить вызов. Может, ваши данные не подходят? Там же все написано, в бумажках у приемной комиссии…»