Айкины дразнилки

Прибавился день, и зашевелилась лесная живность.

Всё дольше посиживает на своём любимом кормовом дереве белка. В ясное утро далеко слышно, как жустрит белочка еловую шишку, добывая из-под чешуек лакомые зёрнышки.

Мой дом стоит на берегу Печоры в верхнем (откуда течёт река) краю посёлка. Огромные ели и пихта раскинули ветви над самым забором.

Каждый день по утрам бесится на цепи моя Айка. Это, значит, пришла на своё дерево белка с шишкой в зубах и уселась её разделывать прямо над айкиной будкой. Каково переносить такую насмешку охотничьей собачке, которая не пропустит на охоте ни одной белки на дереве?

Как-то было, что сразу две белки сидели на одной сосне, но этого я сначала не знал. Айка облаяла эту сосну. Одну белку я снял, и она упала. Собачка моя проводила её взглядом, пока она не воткнулась в снег, только хвост снаружи, подбежала к ней, понюхала и снова к сосне – давай лаять. Гляжу, а по веткам другая скачет, снял и её. С этого случая Айка всегда будто считала белок. После того, как я добуду белку с облаянного ей дерева, сразу она от него не отходит, ждёт, может ещё одна объявится. Посидит с минутку, послушает и только тогда за новой добычей.

Но когда белка шелушит шишку прямо над Айкой да ещё возле дома – это трудно перенести, и собака хрипнет от лая, хотя белка на неё ноль внимания.

В бинокль мне хорошо видно, как ловко белка управляется с шишкой. Крутит она её в лапках, мелькают оранжевые зубки-резцы, сыплются на Айку чешуйки от шишек, медленно летят маленькими вертолётиками крылатки от семечек.

Айка уже не лает, а скулит. Белка роняет прямо на неё стерженёк шишки с кулачком несгрызанных чешуек на самом кончике и короткими скачками, с ветку на ветку, уходит к вершине ели за новой шишкой. На меня она тоже не обращает внимания, привыкла.

Вот белка, балансируя, подбирается к самому кончику ветки и откручивает шишку, работая и лапками и зубами. Потом с шишкой в зубах она соскакивает на прежнее место, и всё начинается сначала – скуботок беличьих зубок, лай и скулёж Айки.

До чего же любят белки грызть шишки на одном и том же своём кормовом месте!

Клесты

Нетронутый простор скованной льдом и заваленной снегом Печоры вроде бы и не напоминает ещё о далёкой весне, но ты понимаешь, что там, подо льдом идёт своя жизнь, подлёдная, не видимая нами. Она не застыла в ледяной воде. Нет! Скользкий налим, медлительный летом, сейчас полон энергии – нерест его уже заканчивается. Он словно даёт невидимый и неслышный сигнал к началу года продолжения жизни.

В это время в печорской тайге появляются огромные стаи клестов. Воздух буквально звенит от их кликанья. Многие ли знают, что эти птички замечательны тем, что гнездуют в самые лютые морозы. Птенцы выводятся обычно в марте, а иногда и в феврале.

Клёст-еловик шелушит лиственничную шишку.

Кажется непостижимым – мороз за тридцать, а голые птенцы и не думают замерзать, обогреваясь теплом матери и своим, хотя греет-то она их только сверху. Родители кормят птенцов кашицей из полупереваренных семян сосны или ели, пока не окрепнет и не перекрестится клюв. Только тогда молодёжь начинает шелушить шишки.

Клесты очень падки на соль. Был вот какой случай.

Долго, до самой весны, мы не ходили к одной избушке. Когда мы весной пришли к ней, то обнаружили, что подоконник с наружной стороны прогрызен неизвестным зверем почти насквозь. Что за чудо! Главное, меленько так отгрызено, аккуратно. Мыши? Полёвки? Но зачем?

А потом разобрались. Всё дело было в соли, которую оставили «зимовать» прямо на подоконнике, прислонив к стеклу. Соль набрала влаги, потекла, и подоконник просолился насквозь. Солёное обнаружили клесты, колупали щепочку за щепочкой и постепенно чуть ли не наполовину прогрызли и подоконник и раму.