– Все равно. Но хочу Соньку. – Он тоже уставился на меня в ответ, и я четко уловил загоревшийся в его взгляде вызов. – И я знаю, что тебе она одна подходит. Но нет, Рэй. Пока нет.
– Ты же понимаешь, что это просто мана тебя притягивает?
Для чего я это ему говорю? Из настоящей тревоги о его адекватности впоследствии? Должно быть исключительно так. Но нет. Это по меньшей мере неправда.
– Мне плевать. Просто хочу. – Да что за ришево упрямство! Вдоль хребта зачесалось, как если бы дракон незримо встопорщил острые пластины гребня.
– Ты оборотень. Подсядешь на ману, потом будет все не то, Рунт, – процедил я сквозь зубы.
Но этому идиоту похотливому все нипочем.
– Побратим, моя истинная мертва. Для меня все на этом свете не то. – Укол стыда за себя был сродни резкому удару клинка под ребра. Что я, эгоистичная скотина, знаю о потерях? О безвозвратных, таких, после которых не остается надежды. – Так почему не брать то, что в этом «не том» послаще? Хочешь Соньку всю себе? Прогнать меня пытаешься?
Часть меня хотела. Но стоило лишь вспомнить опять, каково это – ощущать тело Сони между нами, покорное, податливое, захваченное между нами, как в ловушку, из которой ей не вырваться, как ее эйфория хлещет через край, топя меня в экстазе, и мой разум мгновенно заволакивало пеленой такой жаркой похоти, какой не помню за собой, и эта часть затыкалась. И Рунт – мой побратим. Соня уйдет, а он останется. Стыдно ли мне, что сначала я думаю об удовольствии, а потом о дружбе? Что толку стыдиться, если пока все так, как есть.
– Ее хочу, – только и ответил ему и отвернулся. Признать вслух, что брать женщину именно с ним вместе – самый яркий сексуальный опыт в моей пресыщенной прежде подобными экспериментами жизни, как-то чересчур для меня.
– Рэй, я не зверь неразумный, соображаю, что она не двужильная. И понимаю, что тебе надо, – буркнул Рунт мне в спину, – но и мне тоже.
Спросить бы почему, да только уверен, не будет у моего побратима на это ответа. Да уж, мы взялись провести эту женщину через Пустошь, а через что она нас проведет?
Глава 21
В дверь комнаты, которую нам отвел Легби, постучали, отвлекая меня от стремительно нарастающей рефлексии перед предстоящей ночью. Как это будет? То есть технически-то я понимаю как, сам процесс возвратно-поступательных движений не открытие для меня. Тут вопрос в другом. В первый раз все вышло как-то само собой, на отходняке от адреналина и не без помощи подсунутой Рунтом возбуждающей огненной воды. А сегодня? Что, если я не смогу возбудиться? Или даже хотя бы достаточно расслабиться. Ага, прям как в тех дебильных шутках про изнасилование. Чего мужики от меня ждут? Такой же реакции, что и в первый раз? А если стану зажиматься и тормозить из-за того, что завестись с ходу не смогу, они разозлятся? Аж подташнивать начало, как подумалось, в какую катастрофу все может обратиться. Они станут раздражаться, я тоже черта с два смогу не психовать и зажмусь еще сильнее. Надо выпить? Ну да, благо печень вроде как и не моя.
– Открыто! – выкрикнула нервно, и внутрь просунулась кудлатая и бородатая башка хозяина дома.
– Ты это… Соня… – Он сам зашел только на полкорпуса, оставаясь наполовину в коридоре, будто совсем переступить порог опасался. – В сундуки глянь. Вона они у стены. Смотрю, одежка у тебя не очень. Так там много чего есть. Бери что хошь. Моя жена-то уже десятый год пошел, как померла. А добра я ей всякого, было дело, горами накупал. – Повеяло такой застарелой грустью, что я даже поежилась. – Лежит ведь. Никогда и не ношено. Бери.
– Спасибо. – Меня смущала сама идея брать вещи покойницы, но по факту было не до жиру. Из одежды у меня имелось только то, что на мне. Сбегая, даже те немногочисленные вещи, коими обзавелась, я собирать не стала. Не до того было. А как очнулась без платья после нападения троллематки, осталась в одной висящей мешком и порядком замызганной мужской рубашке и штанах. Переодеться, даже чтобы постираться, не во что.
Я открыла крышку ближайшего сундука и заглянула внутрь. Действительно стопки аккуратно сложенной женской одежды. Вот это сверху вполне себе…
– Ванна готова, сиятельная кио! Иди мой свое роскошное тельце, я намерен его хорошенько облизать повсюду, – раздался насмешливый голос Рунта из коридора, и Легби ойкнул и неуклюже отшатнулся, вываливаясь наружу. Оборотень шагнул внутрь и уставился на меня, стоящую над открытым сундуком. Нехорошо так прищурился и повернулся к хозяину дома: – Старина, мы же с Рэем тебе все четко сразу сказали.
Он говорил, а в его груди странно едва слышно грохотало. Будто где-то далеко раздавался долгий раскат грома. Жутковатое ощущение надвигающейся адской силы стихии.
– Ну так… – замямлил громадный бородач, начиная пятиться. – Я же от души…