И он ласкал ее, раздвигал нежные складки, касался языком чувствительного бугорка – и все это время упивался ее вздохами и сдавленными криками, которые она не в силах была сдержать.

Сесилия задыхалась и металась под его ласками, но он оставался неумолимым. Она начала извиваться, и Рамзи пришлось силой удерживать ее на месте. И теперь она уже не вскрикивала, а молила его, вряд ли сознавая, о чем именно.

Он мог бы продолжать и дальше, но передумал. В конце концов, им обоим требовалась разрядка.

Рамзи коснулся языком чувствительного бугорка между нежными складками и легонько надавил на него.

В следующее мгновение Сесилия достигла вершины, и весь мир для нее словно разлетелся на мелкие цветные осколки. Она пыталась сдвинуть ноги, но мужчина не позволил, продолжив сладостную пытку.

Все ее тело содрогалось, а Рамзи, раздвинув ее ноги еще шире, продолжал свои греховные ласки, даря ей восхитительное наслаждение губами и языком.

Рамзи хотел удостовериться, что он доставил ей такое же удовольствие, что и она ему несколькими минутами ранее, хотел знать, что она оказалась там, где пространство перестает существовать, где забываются имена и названия, а о последствиях не думают.

Рамзи не мог наглядеться на женщину, раскинувшуюся перед ним. Она металась и извивалась, впившись зубами в свою ладонь. Зрелище было невероятно чувственным, и ему показалось, что он и сам вот‑вот взорвется.

Внезапно Сесилия вцепилась в его волосы и, задыхаясь, прохрипела:

– Я больше не могу, не могу… – В следующее мгновение она несколько раз содрогнулась всем телом.

– Знаю, девочка, – прошептал Рамзи, приподнимаясь.

И тут Сесилия, еще не совсем отдышавшись, тихо проговорила:

– Я хочу чувствовать тебя в себе. – Уткнувшись лицом в шею Рамзи, она невнятно проговорила: – Это было так… так… О, Рамзи…

– Ты восхитительная женщина, – улыбнулся он. – Мне никогда не надоест твой вкус.

– Правда? – Казалось, она удивилась.

«Неужели ей никто никогда этого не говорил?» – в свою очередь, удивился Рамзи.

Его возбужденная плоть, твердая и горячая, скользила в поисках нежного влажного тепла. Он уже приготовился войти в нее, когда Сесилия вдруг подняла голову и, пристально посмотрев на него, как‑то очень уже неуверенно пробормотала:

– Знаешь, что Рамзи?…

Он медлил, вглядываясь в ее глаза, синие, словно Адриатическое море, и такие же таинственные.

– Что?