– Проклятие! – Рамзи принялся нервно мерить шагами комнату, бормоча себе под нос все известные ему ругательства. – Но откуда ты знала, как это делать?

– Я прочла подробное описание процесса в книге, которую твой констебль обнаружил в комнате Генриетты. А почему ты злишься?

– Я только что лишил тебя девственности. Украл ее! – Рамзи не мог выкрикнуть это, поскольку наверху спал ребенок, а за стенкой – больной старик, поэтому он говорил почти шепотом, но зато энергично жестикулируя.

Тут Сесилия преградила ему дорогу и с тем же невозмутимым видом сказала:

– Ты не сделал ничего подобного. Я сама отдала тебе свою девственность… По крайней мере, я так думаю. И если честно, то я не уверена, что окончательно избавилась от нее. Слишком уж быстро ты вскочил. – Она похлопала Рамзи ладонью по груди. – И знаешь, если тебе от этого станет лучше, могу сообщить, что раньше ни один мужчина никогда не проявлял ни малейшего интереса к моей девственности. К тому же мне от нее никакого проку. Так что, пожалуйста, не вини себя. Кроме того… Я уже в том возрасте, когда можно лишиться ее без всяких сожалений, – добавила Сесилия с чарующей улыбкой.

Рамзи шумно выдохнул и помотал головой. Неужели мир сошел с ума? Или это его охватил приступ безумия? А может, лишились рассудка все те мужчины, которые в последнее десятилетие не пытались задрать ей юбки?

Но как же так? Ведь наверняка в университете кого‑нибудь привлекали ее мягкие очаровательные округлости!

Впрочем, он не станет сейчас об этом думать.

И в будущем тоже.

Он лицемер? Ханжа?

– Что‑то ты не очень хорошо выглядишь, – забеспокоилась Сесилия. – Может быть, нам… Может, тебе лучше присесть?

– Мне надо идти. – Рамзи решительно направился к двери, на ходу сдернув сюртук с крючка. Резко развернувшись, добавил: – Сегодня ты… вы все в безопасности. Даю слово. Но ты останешься в доме и не посмеешь идти за мной. Это понятно?

Сесилия помрачнела. Она тяжело вздохнула, однако промолчала.

Рамзи ужасно хотелось напоследок хлопнуть дверью, но он не мог себе этого позволить. Не стоило будить Жан‑Ива и Фебу. Поэтому он осторожно прикрыл за собой дверь. К счастью, Сесилия не пошла за ним.

Проклятие, он все еще чувствовал ее вкус и запах, а наслаждение, которое она ему доставила, горячило кровь.

Но от ее молчаливой боли невозможно было скрыться. Ей предстояло стать его тенью во мраке ночи.