— Смотри! Я покажу тебе настоящую победу!

Перед его мысленным взором принялся разыгрываться сюжет, в котором стая голубей пролетая над чопорным, высоко задравшим нос господином во фраке, изрядно подпортила этот фрак.

— Хи-хи-хи-хи-хи!

Птица, что с нее взять.

Как жаль, что от подобного не избавиться, просто прикрыв глаза. Может, если он достаточно сильно приложится головой об пол, картинка померкнет?

Лукьяну было искренне жаль того, кто получал все эти бредовые откровения постоянно. Люди ведь наверняка искали там скрытый смысл. Какой-то тайный знак.

Потому что на бесценный триумф это тянуло с огромной такой натяжкой.

Прямо скажем — очень большой.

Наверное, Лукьяну нужно было поблагодарить Веданию за то, что много лет спустя после побега Вестницы судьбоносной скорби врата Вечного сада были заперты так крепко, что и перу было бы не проскользнуть сквозь них, и он по крайней мере не обязан был лицезреть морду этой бесстыдной курицы воочию.

Среди всех голосов, доносимых ветром, Лукьян прислушивался лишь к одному.

И этот голос, как правило, ничего не просил, он только время от времени восклицал:

— Да что тут вообще происходит?!

Или:

— А все точно должно было обернуться именно так?!

Или:

— Ну почему я?!

Лукьян находил это в высшей степени забавным.

Ведь судя по всему — его пристальный взгляд скользнул по тонким ресницам, светлой пряди, расчертившей нос, ровно поднимающемуся и опускающемуся в такт дыханию плечу — обладательница голоса отлично знала ответы по меньшей мере на половину из них.

— Я! Я тоже знаю, что происходит! Я могу показать!

Вслед за клекотом вспыхнули картины с бальным залом, коридорами академии, жужжащим рынком Азарского алтыната, в разгар лета плавящегося от жары…