– Слушаюсь!
– Ну все, Даня, – Варфоломей потер ладоши, возвращаясь к столу, – Кирилл Ильич, значит, вот теперь и поглядим, кто нашего подозреваемого подвез – и я думаю, что мы этого таксиста, шоферюгу этого – раз-два! – Варфоломей взмахнул ладонью в воздухе, – в два подступа оприходуем, как масло на хлеб намажем, а оттуда… напуганный этот… нам все выложит, я ему вариантов не оставлю – а уж если он руки замарал связью преступной, что много вероятно! – то пусть наш брат трижды перекрестится, беды ему не миновать – я его досуха выжму! А может статься, что и фоторобот набросаем убийцы!
Варфоломей отвлекся на робкий, безвольный стук, поднял блестящие глаза.
– Войдите! – громко пригласил он, – а ты, Даня, пока постой в коридоре да позвони участковому инспектору Аграфенову…
– Понял!
Крещеный коротко кивнул и, прежде чем покинуть кабинет, отступил на шаг, смутившись и поглядывая на очаровательно улыбающегося Ламасова, который смутился тоже – а Данила вежливо отступил, пропуская кланяющегося, здоровающегося и топчущегося на месте, потливого и запыхавшегося мужчину с его выпуклыми философскими залысинами и багряными от прилива крови ушами, с мутными, болезненными, оловянными и аллергически-слезливыми глазами; Горчаков, семенящий к спасительному стулу шаркающей походкой, аккуратно держал пальцами дужку очков и протирал запотевшие, присыпанные перхотью с бровей линзы розовой салфеткой с ромбическим узором.
– Даня, – окликнул Варфоломей, – попроси Алису Иосифовну принести стакан холодной воды нашему гостю, будь так добр!
– Слушаюсь! – и, стиснув зубы, Данила вышел.
– Меня зовут лейтенант Ламасов, Варфоломей Владимирович, если угодно по имени.
– А я к вам сам, – пробормотал Горчаков, – сам к вам…
– Это вы по-китайски?
– А? – недоуменно-напугано поднял Горчаков глаза.
– Кирилл Ильич, – добродушно сказал Ламасов, – вы меня не пугайтесь, я к вам со всей душой и сердцем предрасположен и открыт, так сказать – и я хочу, чтобы вы кристально поняли и усвоили эту истину, я вас не обвиняю, не подозреваю, не хочу вас расстраивать и оскорблять, мне просто нужно, чтобы вы, как гражданин ответственный, рассказали мне, как другому гражданину равноправному с вами, о пассажире том, который вас на Головольницкой вчера в десятом часу тормознул – уж больно он меня интересует – кто, как выглядел, во что одет был?
Пока Ламасов говорил, в кабинет беззвучно-вежливо вошла Алиса Иосифовна, принесла и поставила стакан на стол.
– Вам, Кирилл, может, сахарку ложку? – дружески, без капли принужденности и притворства, простецки спросил Ламасов.
– Да, – ответил Горчаков, – сахару можно…
– Два куска? Три? – спросил Ламасов, выдвигая бренчащий ящик и извлекая из него шуршащую картонную коробочку.
– А давайте три, – утирая вспотевший лоб, сказал Горчаков.
Варфоломей отобрал три куска – идеально-кубических, как игральные кости! – и с плеском уронил первый, затем взял ложку и помешал, потом уронил второй и третий, размешав.
– Пейте, не стесняйтесь, – попросил Ламасов и, убрав коробку обратно в ящик, стиснул зубы и тихо просвистел, – кыс-кыс…