Книги
Морские робинзоны
— Но это невозможно!
Действительно, плавать на запад к островам Полинезии непосредственно от эквадорских берегов почти невозможно для плота, который плывет, используя попутные течения и ветры.
Известны были случаи, когда плоты, отплывшие от эквадорских берегов и стремившиеся плыть в Полинезию, застревали около Галапагосских островов. Так было, например, с плотом «Кантута», на котором в 1953 году четверо подражателей Хейердала попали в район с коварными круговыми течениями севернее Галапагосских островов. В течение месяца они кружились на одном месте, пока их, истощенных до последней степени и потерявших всякую надежду на спасение, подобрал встречный корабль. Кстати, такую же ошибку совершили в 1967 году мореплаватели на плоту «Пасифика». Намереваясь пересечь Тихий океан до австралийских берегов, они отплыли из Гуаякиля. Экипаж «Пасифики», так же как в свое время экипаж «Кантуты», был подобран случайно проходившим кораблем.
Самым верным путем от Южноамериканского континента в Полинезию безусловно является морской путь, по которому следовал «Кон-Тики».
Экспедиция Тура Хейердала, начав свой путь в перуанском порту Кальяо, сначала дрейфовала в направленном на север мощном Перуанском течении, подгоняемая к тому же юго-восточным пассатом. Больше всего Хейердал и его товарищи боялись прозевать поворот Перуанского течения на запад, где вскоре оно переходит в великое Южное пассатное течение.
Изучив маршрут «Кон-Тики» и посоветовавшись с матросами и рыбаками эквадорского побережья, Уиллис отбуксировал «Семь сестричек» в Кальяо и оттуда начал свой вояж.
Пока «Семь сестричек» не вошли в настоящую зону пассатов, у Уиллиса было много хлопот с управлением плотом. Многие часы проводил он, сидя на деревянном ящике возле рулевого колеса. Только на короткое время он, закрепив концами штурвал, отправлялся в каюту, чтобы подкрепиться. Приготовление обеда не занимало у мореплавателя много времени. Бросив в жестяную кружку чайную ложку муки и поджаренных зерен злака каньибуа, произрастающего высоко в Андах, он наливал туда же воду и тщательно размешивал. Густая мучная паста — главное блюдо. На десерт Уиллис съедал две-три чайные ложки черной патоки.
Теперь надо позаботиться и о пассажирах «Семи сестричек». Черная как смоль кошка Микки обычно уютно устраивалась на стареньком свитере под лебедкой, а зелено-красный попугай Икки обитал в каюте. Для попугая Уиллис захватил большой запас консервированной кукурузы и рис. С кошкой было вообще просто. Ежедневно на палубу «Семи сестричек» шлепались летучие рыбы, которые составляли основу меню для Микки.
12 июля произошло трагическое событие, о котором уже рассказывалось в начале книги: Уиллис оказался за бортом. К счастью, все окончилось благополучно.
«Сегодня я оказался на волосок от смерти по собственной вине. Увидев, что на крючок попалась акула, я должен был перерезать леску».
17 июля Уиллис, проводя астрономическое наблюдение, вдруг почувствовал острую боль в области желудка. К вечеру боль исчезла, а на другой день появилась опять. Она становилась совершенно невыносимой, и никакие средства не могли ее снять. Почти теряя разум от боли, Уиллис даже хотел провести хирургическую операцию — вырезать ножом больное место. Но усилием воли подавил это безрассудное желание. Да, одинокий мореплаватель в самые трудные и драматические минуты может рассчитывать только на себя, на свою волю и мужество. И все же он чувствовал, что обречен, и, проявив невероятные усилия, заставил себя написать прощальную записку жене и другую с указанием последних своих координат тому, кто первым ступит на палубу его плота.
Наступила ночь, Уиллис лежал на палубе, не имея возможности даже укрыть себя от соленых брызг. Над головой его расстилалось бархатное черное тропическое небо с блестящими звездами. Один во всем мире! Один во Вселенной! Потом небо исчезло, наступил тихий, спокойный мрак. Уиллис впал в забытье. Когда он очнулся, то почувствовал облегчение — боль отступила…
Несколько дней мореплаватель приходил в себя после болезни. Хорошо, что в это время «Семь сестричек» подгоняли попутные течения и ветры.
Следующий драматический эпизод плавания Уиллис пережил 6 августа, когда обнаружил, что из жестяных банок, хранившихся под палубой, вытекла почти вся пресная вода. Это соленая вода разъела швы банок. Осталось всего сорок литров воды, а до ближайшей суши необходимо пройти не менее сорока пяти — пятидесяти дней под палящими лучами тропического солнца.
И Уиллис решает наряду с пресной водой употреблять для питья также соленую.
«Пройдя на нос к левой стойке мачты, я стал на колени и погрузил белую эмалированную кружку в океан. Наполнив кружку до краев, я поднял ее к светлеющему небу:
— В тебе сила и благо. Ты дашь мне жизнь. Я смело тебя пью!
С этими словами я поднес кружку к губам».
В начале сентября разразился жесточайший шторм, во время которого был в клочья разорван парус. Несколько дней и ночей бушевала стихия, грозя разбить «Семь сестричек», но плот выдержал. И все это время Уиллис не смыкал глаз, не покидал руля. Когда шторм затих, мореплаватель принялся стежок за стежком вдоль разодранных ветром швов зашивать парус.
Так, борясь с невзгодами и непогодой, одиночный мореплаватель упрямо держал путь к островам Полинезии.