Представшая им картина была печальна до дрожи. В неверном свете лучины было отчётливо видно, как неестественно привольно растянулись тела двух стариков на полу в погребе. Там, где холод позволял уснуть, только согнувшись в три погибели и скрутившись в единый семейный ком. Поэтому манипулятор и вычеркнул их из списка известных объектов.

Второй лучиной Дон осветил небольшую торбочку. В неё, видать, уместилось всё самое ценное, что оставили несчастные, смертельно уставшие старики своему единственному наследнику. Их предпоследний подарок – последним даром был добровольный уход из жизни. Они не могли себе позволить хоть что-то напортить в жизненно важном исходе Руфа из этой могилы. Они не желали обременять собой великодушных спасителей, мера терпения которых была им неизвестна. А времени узнавать, у них не было. Они это так понимали. С этим согласились и заплатили тем единственным, что имели.

Лэйра, не говоря ни слова, перекинулась каким-то мысленным посылом с сестрой. Дон машинально подключился к Лэти – та усыпила мальчишку, и бедолага мягко сполз с бревна, на котором сидел. Из подполья все трое выползли пришибленные масштабом величия чужого подвига. Они укутали Руфа в пару спальников. Растормошили костёр и оставили пацана спать рядом с собой. Сегодняшний круто познавательный денёк доканал получеловека-полумашину МСДАП. Во всяком случае, первую половину точно и бесповоротно. Дон залез в спальник, закрыл глаза и приказал блоку внутренней защиты выключить себя. Имелась у него в башке и такая функция на случай вредной для здоровья бессонницы.

Блок защиты системы разбудил его ровно через час и три минуты. Какого хрена ты это сделал, урод – абсолютно справедливо возмутился Дон.

– Я стащила у Донатика его флягу, – услыхал он в ответ шепоток Паксаи. – Давай по чуть-чуть. За нашу брачную ночь. Ну, что вылупилась? Как суслик на собственную задницу, где вылез волчий хвост. Забыла? Неделя народных гуляний, а потом в постельку. Бает мне твёрдо обещал. А у тебя не так?

Лэйра фыркнула и подавилась ужасной штукой, прозванной «бодриловкой армов». Что-то вроде самогона, градус которого значительно зашкаливает за сороковник. Дон не был любителем местной сивухи и запасся ею в чисто медицинских целях. Но, если кому-то приспичило полечиться им изнутри, так он этим психам не нянька – спросонья недоумевал стабилизатор системы. И чего ради «системник» его разбудил? Ради этого? Две тётки-перезрелки даже в новом девичестве не изменяют себе – было бы из-за чего хай подымать. Здоровый сон не стоит этого цирка – начал гневаться он на своих верных внутричерепных псов.

Но манипулятор хладнокровно выбросил на экран сетку блока слежения. К своему изумлению Дон обнаружил разброд и шатание во вверенном подразделении. Две курицы надираются до посинения тушек, а вот цыплёнку вздумалось прогуляться. Нет, Лэти пока отиралась поблизости, однако «системник» настаивал: девчонка намерена удалиться на недопустимое от стабилизатора системы расстояние. Дестабилизирует, чтоб ей опрыщаветь!

– А ваши граги жуткие уроды. А ваш новый план дурацкий, – между тем, попёрла из пьяненькой Паксаи критика.

– Жутко дурацкий, – прочавкала Лэйра закуской. – Надо сразу отсюда смываться. А солдафонов по боку. В задницу. И сами деревянные, и в башке одни дрова!

– Тиш-ше! – полезла Паксая затыкать ей рот, косясь на завернутого в спальник Дона. – Какие дрова? Ты ж всего несколько глоточков… А, ты про костёр? В смысле, сжечь гадину? – она захихикала и плеснула мимо чашки. – Ой!

– Тиш-ше! – полезла Лэйра затыкать ей рот, подставляя свою чашку. – Чуть-чуть.

Она хлебнула гремучее пойло, замычала и даже всхлипнула.

– Делать им больше нечего… Чего за тобой гоняться? – глубокомысленно прогундосила Паксая сквозь руку, запечатавшую ей нос. – Они давным-давно… Ты теперь чистая врака… Придумка… Чтоб бдили! – выдвинула гипотезу сестрица и замахнула «бодриловки».

– Тиш-ше! – подавилась смешком Лэйра. – Целый месяц… замуж выходим, – тряслась она от беззвучного хохота. – А свадьбу… тут гуляем. Под краденную выпивку. С единственным мужиком… А он на нас не женится…

– Ещё чего захотели? – проворчал Дон, поднимаясь.

– А чего это он… не спит? – возмутилась Паксая, укоризненно погрозив брату пальцем.

– А ты?

– Поминки, – с пьяной печалью во взоре развела она руками. – Суки… они все. Грассина убить!.. Такого натворил..., – воспитывала гадюку подруга, следя, как та разливает. – Замочить сволочь… Не лей мимо! А ты чо… ты не пьяная?

– Не получается. Наверно, потому, что гадина.

– Бедняжка, – просюсюкала сестрица, у которой всё получилось.