Не доехав, по словам Рози, до места назначения каких-то два километра, машина решает закончить свою жизнь на обочине двухполосной дороги. Ну, по крайней мере, ведет она себя именно так. Двигаться дальше категорически отказывается и, мигнув последний раз огоньками на приборной панели, полностью глохнет. Да чтоб тебя!

Дальше решаем идти пешком, а уже оттуда вызвать мне такси. Тащим ворох пакетов в руках и хохочем до колик над тем, как смешно наверняка выглядим со стороны.

Метрах в ста от нас уже виднеются загородные коттеджи из темного камня, неизменно поросшие буйной растительностью, что придает им своеобразный шик и делает безумно уютными. Рози показывает пальцем на ближайший к нам домик.

— Это дом твоих родителей?

— Нет, что ты! Это дом Стоунов.

Я застываю на месте, и только ворох пакетов продолжает шуршать у моих ног.

— Да ладно тебе, — смеется Рози, видя мое испуганное лицо. — Они не кусаются! Очень милые люди! Я же тебе говорила, они мне как семья. Когда приезжаю в Лондон, всегда останавливаюсь у них. Пойдем скорей, я замерзла!

С этими словами Рози беззаботно продолжает шагать в сторону красивого двухэтажного дома. Когда моя нога ступает на подъездную дорожку, я уже готова принять приглашение Рози выпить чаю, чтобы согреться. И в эту самую секунду рядом со мной, скрипя гравием, паркуется серебристый мерседес. Ну уж нет! Не может быть. Как, блин, вообще это получается? Еще пять минут, и я бы уже ехала в такси домой. А теперь он видит меня буквально на пороге своего дома. Если Эндрю решит, что я его преследую, даже спорить не буду.

Маленькая хрупкая женщина сбегает по ступеням на подъездную дорожку. Ее светлые волосы, еще не полностью тронутые сединой, беспорядочно развеваются на ветру. Она пытается убрать их с лица, но ветер снова вихрем закручивает пряди. Наконец она прижимает их ладошками к щекам, и во все глаза смотрит на серебристую машину, остановившуюся у дома. Со стороны это выглядит комично, но безумно мило.

— Это их мама? — шепчу я, хотя знаю, что она нас не слышит.

— Да, Миранда Стоун, — мягко отвечает Рози и продолжает шествие к входной двери.

Я встречаюсь с изумленным взглядом мужчины, медленно выходящего из машины. Черт. Черт. Черт. Он ничего не говорит и переводит взгляд в сторону дома, будто проверяет, туда ли приехал.

— Эндрю, сынок, — с улыбкой произносит женщина и торопливо шагает к сыну в объятия.

Он успевает наклониться, и она прижимает его к себе, как умеют делать только мамы. Я наблюдаю за этой картиной немного в стороне и размышляю, как давно он был дома последний раз? Он что-то тихо говорит ей, отчего она еще сильнее сжимает объятия, а затем, наконец расцепив руки, немного отстраняется от своего взрослого сына. В ее взгляде столько любви, что невольно начинает щипать глаза. Не хватало только расплакаться. Нужно собраться! Я переминаюсь с ноги на ногу, что не ускользает от Миранды, и она переводит на меня глаза.

— Миранда, это моя подруга, Элизабет, — опережает ее вопрос Рози и, быстро чмокнув женщину в щеку, поднимается по ступеням в дом. Потом, будто вспомнив о чем-то, оборачивается и обращается уже к Эндрю: — Машина Элизабет сломалась неподалеку, я надеялась, ты сможешь отвезти ее домой.

По его выражению лица очевидно, что он борется с желанием выкинуть мою машину на свалку.

— Никто никуда не поедет, пока я всех не накормлю! — по-доброму возмущается маленькая женщина. — Милая, я так рада вас видеть! Вы даже представить себе не можете! Мои дети уже столько лет никого не приводят в этот дом, что, кажется, я забыла, как себя вести!

— Не переживайте, — хихикаю я, — меня тоже уже много лет не приводили в чужие дома, так что мы в равных условиях.

Эндрю закатывает глаза, а я прикусываю губу, понимая, что лучше мне просто молчать. Мама Эндрю искренне смеется и протягивает мне руку.

— Я — Миранда, прошу на «ты», в нашем доме мы все — одна большая семья.