Покончив с чисткой зубов, Вуди погасил в ванной свет и вернулся в комнату. Некоторое время он стоял, глядя на компьютер. Затем, приняв решение, заполз под стол и снова присоединил к системному ящику все кабели. Плохие люди из Темной Паутины не сумели его засечь. Он больше никогда не сунется на их сайт.

На столе лежал его отчет «Сыновняя месть: добросовестно собранные доказательства чудовищных злодеяний». Вуди хотел отдать отчет маме, но потом с ним случился неприятный эпизод, заставивший его удалиться в Драконий замок.

Утром он первым делом отнесет отчет в кухню и положит на стол.

Вуди вспомнились слова, появившиеся на экране монитора, когда он увяз в Темной Паутине: «ОПЯТЬ ТЫ». Потом: «ТЫ НЕ АЛЕКСАНДР ГОРДИУС». И наконец: «МЫ ТЕБЯ НАЙДЕМ».

Последняя фраза была блефом. Они никак не могли проследить его сигнал, особенно после стольких мер предосторожности.

И тем не менее Вуди знал, что не сможет заснуть. Сделав из подушек подобие спинки, он сел в кровати и стал читать роман Патрика О’Брайена о морских приключениях в далеком восемнадцатом веке. Воодушевляющее повествование о мужестве, чести и несгибаемой верности. Вуди восхищался этими качествами и считал их важными, однако сомневался, что они когда-нибудь у него появятся, учитывая, каким недоразумением он является. Но книги рассказывали о жизни, показывали пример. Это было одной из главных причин его любви к чтению. К тому же ему нравились остросюжетные истории. По той же причине, боясь уподобиться героям, Вуди не притрагивался к романам о вампирах, оборотнях и зомби.

Вымыв и вытерев посуду, Меган позволила себе в дополнение к двум выпитым бокалам еще полбокала. Она сидела за кухонным столом, потягивая каберне и читая роман.

Ближе к ночи подул северо-западный ветер, наполнив темноту шепотами и стонами. Время от времени со стороны заднего крыльца доносились звуки, похожие на негромкие шаги. Но это был не злоумышленник, а всего лишь одно из кресел-качалок, которое под порывами ветра ударялось о стену дома. Ветер раскачивал и корзинку с ползучей фуксией; цепь терлась о крюк, вызывая скрежет, похожий на звуки пилы, вгрызающейся в кость.

Звуки внутри дома порой намекали на присутствие незваного гостя: призрачные шаги, скрип дверей. Но все это были вполне обычные звуки, какие издает дом. Ночная тишина делала их более слышимыми. Правда, сейчас дом сопротивлялся напору природной стихии.

В первые недели после гибели Джейсона, когда Меган с Вуди переехали в предместье Пайнхейвена, здешние ночи не казались ей романтичными, как в юности. В лучшем случае темнота приносила с собой ощущение чужеродности, словно природа знала о жизни Меган в большом городе и мстила за то, что она предала родные края. А в худшем… ночи казались ей полными неведомых угроз, ибо со времен ее детства мир деградировал повсюду и округ Пайнхейвен не был исключением. Воображение рисовало ей целую галерею отвратительных типов, от содержателей подпольных лабораторий по изготовлению синтетических наркотиков до угрюмых одиночек, свихнувшихся на ожидании конца света. Последние прятались в лесной глуши, а ночью подходили к дому и следили за нею из-за деревьев. Несколько месяцев подряд Меган еще до заката плотно зашторивала все окна и опускала жалюзи.

Но местные жители встретили ее и сына очень радушно, и через какое-то время к Меган вернулось прежнее радостное и спокойное восприятие этих мест. Теперь ночной лес уже не казался ей притоном дегенератов, а темнота приносила с собой лишь звезды и луну – полную или серповидную. Дом на отшибе, общество сына, за всю жизнь не произнесшего ни слова… Другая женщина лишь острее ощутила бы свою вдовью участь и одиночество. Для Меган жизнь здесь стала не одиночеством, а уединением, позволявшим размышлять и заглядывать в глубь себя. Это помогло ей принять потерю и обрести мир в душе, на что в ином месте ей бы понадобилось намного больше времени.

Меган дочитала главу, допила вино, после чего закрыла книгу и ополоснула бокал.

Она обошла первый этаж, перепроверяя замки и выключая свет. Заглянув в гостиную, она потянулась к настенному выключателю и вдруг заметила, что серебряные рамки фотографий уже не лежат на крышке рояля, как прежде. Сейчас все они стояли, повернутые в сторону рояльного табурета, чтобы, играя, она могла смотреть на снимки. Значит, по пути к себе Вуди зашел в гостиную. Но обычно рамки были повернуты в сторону пространства гостиной. Ничего, утром она вернет их в прежнее положение. Сейчас ей было достаточно знать, что Вуди услышал ее слова и согласился с ними, поняв, как важно хранить в сердце память об отце.

Меган погасила свет в гостиной.

Засов на входной двери был задвинут.

На пульте сигнализации под словом «домашний режим» горел красный сигнал. Оба пульта были идентичны. Третий находился в спальне Меган.

Решив почитать перед сном, она забрала книгу с собой и поднялась на второй этаж.

Ветер здесь неистовствовал сильнее, чем внизу. Он гремел полоской кровельной жести – возможно, это был отошедший фланец искрогасителя над трубой. Ветер завывал в пустых желобах и водосточных трубах, молотил невидимыми кулаками по оконным стеклам, заставлял глухо скрипеть чердачные балки, перекладины и ригельные стропила. Наверное, так скрипели переборки парусного корабля, застигнутого бурей.

Тихо постучавшись в дверь комнаты Вуди, Меган вошла. На тумбочке горела лампа. Сын спал, но не лежа, а сидя, окруженный подушками, с раскрытой книгой на коленях.

Взяв со столика бумажную салфетку, Меган заложила страницу и закрыла книгу. Осторожно переместив подушки, она уложила сына и укрыла одеялом.