Через мгновение он уже стоит у входной двери и смотрит на слова под маленьким красным индикатором: «домашний режим».

Он отворачивается от двери и пульта и поднимается по лестнице.

В коридоре второго этажа, идя по персидской ковровой дорожке, он подходит к спальне Меган. Из-под двери, отделанной красным деревом, тянется полоска света. Сука по-прежнему не спит, читает книгу. Он хочет овладеть ею во сне. Во сне.

Шекет стоит и смотрит на полоску света, которая поблескивает, как кромка лезвия. Его мысли неистовы, хаотичны и переполнены похотью. Одной рукой он трет себе промежность, другой хватается за лицо, словно хочет сорвать ненавистную маску и зажать дрожащие губы, чтобы подавить крик, который так и рвется наружу. Ветер, терзающий ночь, зовет его присоединиться к своим забавам. Неутоленный голод требует того же.

Он поворачивается и идет к лестнице.

Шекет останавливается у двери комнаты мальчишки. Оттуда тоже вырывается свет, но совсем тусклый. Свет разливается по красновато-коричневому блестящему полу. Если из комнаты и доносятся какие-то звуки, рев ветра их заглушает.

Перемена планов. Вначале мальчишка. Шекет входит в комнату и тихо закрывает за собой дверь.

На городской площади Пайнхейвена был разбит сквер. По одну сторону площади находилась закусочная «Четыре угла», по другую расположились окружной суд, офис шерифа и морг. Днем и под вечер запахи, вырывающиеся из закусочной, были способны вызвать слезы зависти у каждого, кто сидит на строгой диете. Но в столь поздний час оттуда пахло лишь поджаренным беконом и кофе.

Помощник шерифа Берн Холланд заступил на дежурство в восемь вечера и сменится только завтра, в пять утра. Соответственно, его обеденный перерыв приходился на время, когда желудку полагается отдыхать. Он сидел за стойкой и закусывал сэндвичами с беконом, яйцом и картошкой фри. Рядом еще двое мужчин пили кофе.

Карсон Конрой устроился в закутке у окна, взяв чашку черного кофе и большой кусок пирога со сливами и изюмом.

Когда он закончил вскрытие тел Пейнтона Спейдера и Джастин Клайнмен, обеденное время давно прошло, равно как и его аппетит. За многие годы работы он привык смотреть на тела убитых и погибших в катастрофах, не испытывая к ним ничего, кроме жалости, и то не всегда. Морг был миром мертвых, которым уже ничем не поможешь, и отделялся от мира живых, как сны отделяются от реальности. Заканчивая работу, Карсон словно пробуждался ото сна. Его свободное время было насыщенным, и об увиденном на столе для вскрытия он обычно думал не больше, чем об увиденном во сне. Обычно. Но сегодняшний случай был далек от обычного. Обедать по-настоящему ему уже не хотелось, а уж тем более есть что-то мясное или пряное. Он решил ограничиться кофе и сладким фруктовым пирогом.

За окнами бормотал и завывал ветер. Он трепал деревья в сквере, заставляя их отбрасывать косматые тени под морозно-белым светом высоких фонарей. Казалось, Хеллоуин наступил на полтора месяца раньше. Когда мимо окон медленно проехал фургон для перевозки тел, переделанный из «скорой помощи» и снабженный мигалкой на крыше, а также эмблемой генеральной прокуратуры штата Калифорния, глоток горячего кофе во рту Карсона мгновенно сделался холодным. Даже длинный черный «кадиллак» с тонированными стеклами и семью нулями на номерной табличке был бы менее зловещим, чем этот фургон. Карсона прошиб озноб. Интуиция подсказала: появление труповозки как-то связано с двумя трупами, лежащими в холодильнике морга.

Сакраменто – столица штата – находился в двух часах езды от Пайнхейвена. Если включить сирену и мигалку, можно добраться и быстрее.

Витрины нескольких магазинов вокруг площади по-прежнему светились мягким желтоватым светом, но все они были закрыты. Позднее время и ненастная погода не располагали к прогулкам, и нигде не было ни души.

У северного края площади фургон замедлил ход, повернул налево, поехал еще медленнее и снова повернул налево. Его путь, вне всякого сомнения, лежал к окружным зданиям с западной стороны сквера.

Сквер представлял собой газон шириной около восьмидесяти футов с трехъярусным фонтаном в центре и несколькими скамейками. В сквере росло семь сосен, настолько старых, что самые нижние их ветви превышали средний рост человека. Они не загораживали обзор, поэтому Карсон прекрасно видел, как труповозка генеральной прокуратуры остановилась и, чуть помешкав, свернула в узкий служебный проезд между офисом шерифа и моргом. Фары освещали кирпичные стены обоих зданий.

Не доев пирог и не допив кофе, Карсон положил на стол деньги – стоимость заказа и чаевые. Выходя, он сказал молоденькой официантке Анджеле, что его вызывают в «склеп зомби», как она упорно называла морг.

Хотя до официального конца лета в здешних местах была еще целая неделя, холодный ветер напоминал об осени. Он пах соснами и дымом топившихся каминов. Карсону пришлось опустить голову и сощуриться, чтобы не получить в лицо порцию сухой хвои и частичек сажи, разносимых ветром.

Он пересек улицу, сквер, другую улицу и вошел в проезд. К этому времени труповозка повернула вправо и исчезла на муниципальной стоянке за моргом. Пока Карсон шел, боковая дверь офиса шерифа открылась и появился окружной шериф Хейден Экман.

Свет лампы над боковым входом делал его лицо мертвенно-бледным. Появление Карсона не столько удивило, сколько раздосадовало Экмана. Но поскольку должность окружного шерифа являлась выборной, а он был ловким политиком, Экман мгновенно превратил раздражение в улыбку, говорившую: «Ах, как здорово, что вы здесь оказались».