В половецком стане вовсю кипела работа. Рабы и рабыни, под руководством женщин рода, чистили котлы, таскали хворост и кизяки, разделывали свежее мясо, которое тут же варили на огне в больших чанах. Кара-Кумуч осадил коня у юрты Ата хана, спешился и привязал его к коновязи. Илья последовал его примеру. Старый половецкий хан уже с нетерпением поджидал сына. Кара-Кумуч низко поклонился отцу, и они крепко обнялись. Слезинка радости за окончание успешного для его рода похода едва навернулась на глазах у сурового старого хана, но гордый Ата хан подавил в себе это чувство и, стараясь быть, как можно прямолинейней, усадил сына и гостя на дорогой персидский ковер.

Кара-Кумуч долго рассказывал отцу во всех подробностях о прошедшем сражении и походе. В конце его повествования очередь дошла и до Ильи. Внимательно выслушав его, старый половецкий хан помрачнел, задумался, ушел в свои мысли. Кара-Кумуч и Илья переглянулись. Они не решились мешать думать мудрому хану, но и уйти без его разрешения тоже не могли. Томительная пауза уже тянулась с десяток минут, за которые Ата хан не проронил ни слова. В конце концов, Кара-Кумуч не выдержал и обратился к отцу:

– Почему ты молчишь, отец? Что будем делать дальше? Как поступим?

Ата хан оторвался от своих мыслей и с печалью посмотрел на сына.

– Свои проблемы мы решим сами. Я думаю, стоит перебираться на новые земли, а для этого нужно собрать большой ханский совет на священной горе.

Ата хан поднялся с ковра и положил свою руку на плечо Кара-Кумуча.

– Все это будет завтра. Мы отправим гонцов по всем стойбищам и назначим время, а сегодня отдыхайте и веселитесь, вы заслужили это. Пусть завершение вашего похода не омрачают черные мысли. Идите. Да, вот еще что, отправь ко мне моего верного Овлура, я хочу с ним посоветоваться.

Кара-Кумуч с Ильей поднялись с ковра, поклонились хану и вышли из шатра.

Через несколько минут как они покинули юрту хана, туда незаметно прошмыгнула молодая стройная девушка. Ата хан, погруженный в свою думу, сидел спиной к входу и не заметил ее прихода. Прекрасное юное создание, стараясь быть незамеченной, тихо подкралась сзади, и обняло за шею отца. Ата хан повернулся и с родительской нежностью поцеловал дочь.

– Чего тебе, Ай-наазы? – с грустью задал он вопрос.

– Отец, я только хотела узнать, все ли в порядке и почему ты такой пасмурный?

– Нет повода для печали, дочка, все хорошо. Все воины рода вернулись из похода целыми и невредимыми, да к тому же привели с собой хорошую добычу, – молвил он.

– Тогда почему ты грустишь?

– Я не грущу, я думаю, Ай-наазы. Возможно, в скором будущем нашему роду предстоит сняться с родной земли и уйти в другие края.

– Зачем, разве нам плохо здесь?

– Нет, Ай-наазы, здесь не плохо, но там, на обширных новых пастбищах у порогов Великих гор и бескрайнего моря мы сможем занять более богатые земли, чем здесь. Там, мы сможем материализовать себя, как самостоятельный народ. Управляя большими угодьями, я смогу дать своим людям намного больше, чем они имеют здесь, и может быть…

Договорить ему не дали. В шатер вошел старый воин, правая рука которого была искалечена в битвах, высохла и висела плетью.

– А, Овлур, я тебя звал. Заходи, присаживайся рядом, а ты, дочка, иди, сегодня праздник в честь возвращения наших воинов, так веселись же вместе с остальными девушками.

Ай-наазы встала, поклонилась отцу, чуть насмешливо улыбнулась, и так же бесшумно вышла, как и вошла. Ата хан с отцовской лаской посмотрел ей в след и тяжело вздохнул.