Между погружениями я постарался больше узнать об этих креветках{92}. Я прочел, что живут они долго, что они территориальные и моногамные и пару создают на всю жизнь. В неволе они доживают до пяти лет. Более того, креветки-боксеры узнают друг друга. В исследовании, проведенном в 1970-х годах, брачных партнеров разлучали на ночь или две, а потом воссоединяли и сравнивали их поведение с поведением особей, которых подсаживали к посторонним креветкам. Чужаки были того же пола и размера, а по виду (насколько могли судить люди) не отличались от прежних партнеров испытуемых, однако креветки чувствовали подвох. Незнакомцы, ссаженные в один аквариум, чаще любезничали друг с другом и чаще дрались. Воссоединившиеся пары возвращались к привычному поведению.
По данным того же исследования, в дикой природе пары креветок-боксеров, как правило, проводят весь день в пределах досягаемости усиков, но ночью иногда удаляются на несколько метров (чаще всего так поступают самцы), а к рассвету возвращаются. Большую часть жизни креветки проводят на территории площадью около одного квадратного метра.
Я вспомнил, что пару месяцев назад видел тут двух креветок. Обе они энергично двигались, и все их клешни были на месте. У меня даже сохранилось видео, на котором они, стоя лицом к лицу, активно взаимодействовали при помощи усиков. Казалось, что они трогают и ощупывают друг друга безо всякой цели и системы. Что это было? Общение? Груминг? В статье 1977 года написано, что, скорее всего, креветки-боксеры узнают друг друга по выделяемым химическим веществам. Но меня заинтересовало активное соприкосновение множества конечностей, которое я наблюдал у этой пары.
Самки крупнее самцов, и это единственное внешнее различие полов. Я не мог с уверенностью определить пол моей одинокой однорукой креветки. Мне стало жаль животное, которое явно потеряло брачного партнера, даже если оно и не принадлежало к той паре, которую я встречал раньше. Кроме отсутствия клешни, тело его демонстрировало типичные для подводного мира признаки увядания: он обрастал водорослями. И тогда я подумал: а не была ли виденная мною сценка грумингом?
Еще через две недели я снова туда вернулся, хотя мне и пришлось три часа добираться до побережья, чтобы навестить креветку. Море было неспокойно. Все вокруг казалось темнее и неприветливей, чем в прошлый раз. Асцидии кашляли и чихали{93}. Я добрался до знакомого уступа и ровно на том же месте увидел одинокую креветку того же вида и размера, но уже без обеих рук. Скорее всего, это была та же самая особь, лишившаяся второй своей длинной клешни.
Сначала я заволновался: как маэстро сможет прокормиться, если у него теперь нет ни одной большой клешни? Но у него оставалось еще достаточно конечностей – как минимум некоторые из четырех клешней поменьше. Этими маленькими клешнями он довольно ловко подбирал съедобные кусочки и отправлял их себе в рот. Однако двигался он уже не так энергично, как раньше. Он выглядел усталым, очень одиноким, и дни его, вероятно, были сочтены.
5. Происхождение субъекта
Субъект, агент, самость
Ну и где же мы сейчас? Что касается эволюции, мы уже прошли путь от зарождения жизни до первых животных, а затем до появления действия, нервной системы и зрения. Сейчас мы в кембрии. Мы изучаем царящих здесь деятельных членистоногих, но в их тени уже появляются животные, которые в следующих главах окажутся в центре внимания: позвоночные и головоногие – уникальные моллюски, которые перевернут наше представление обо всех затронутых здесь темах.
Далеко ли мы продвинулись в философском плане, насколько мы близки к заявленной цели: осмыслить эволюцию разума и связь между телесным и ментальным? Что ж, какой-то путь мы преодолели; идеи, представленные выше, помогли нам перекинуть мостки через эту пропасть. Позже я познакомлю вас и с другими теориями, а сейчас настал подходящий момент, чтобы подвести промежуточный итог и посмотреть, как все вышесказанное выглядит под философским углом. В этой главе я буду тянуться вперед и возвращаться назад – тянуться, чтобы показать, что мы достигли определенного прогресса, возвращаться, чтобы опровергать заблуждения, в свете которых проблема разума и тела кажется более неподатливой, чем она есть на самом деле.
Эволюция, как стало ясно из последних глав, породила не только новые организмы, крупнее и сложнее прежних, но и новый способ бытия, новый вид самости. Новые организмы обладали иной внутренней организацией и иначе взаимодействовали с окружающей средой.
Ведущую роль в эволюции животных сыграло появление новых видов действия, а именно координированного перемещения миллионов клеток, осуществляемого при помощи мускулатуры и нервной системы. Чтобы направлять эти действия, возникли новые виды ощущений. Когда оба эволюционных новшества действуют сообща, мы имеем дело с существами, которые реагируют на окружающую среду как на нечто внешнее, отдельное: они чувствуют и действуют, опираясь на безотчетное самоощущение (вспомните креветку, которая перестала хватать себя за ножку заблудившейся клешней).
Ранее я ввел два понятия –
В философских спорах о связи разума и тела главным камнем преткновения выступает как раз субъективность – выражение «субъективный опыт» используют в качестве одного из названий того, что так трудно объяснить. Как представляется, агентность понять проще. Но мы уже знаем, что в реальной жизни чувство и ощущение множеством нитей сплетены с действием. Философ Сьюзен Хёрли придумала яркий образ, помогающий лучше понять отношения субъективности и агентности{94}. Хёрли говорит, что общепринятое представление на этот счет ошибочно. Обычно мы рисуем себе картину, в которой человек «видится как субъект и агент, стоящие, так сказать, спина к спине». Индивид превращается в расколотый, расщепленный объект, две грани которого независимо друг от друга соприкасаются с внешним миром. Со стороны субъекта мир воздействует на человека через ощущения. Со стороны агента человек выбирает, как отреагировать, и действует. Субъект и агент воспринимаются как две половины личности, чуть ли не как два отдельных человека. Но эти роли связаны теснее, утверждает Хёрли, и картинка «спина к спине» вводит в заблуждение. В каждом из нас субъект и агент спаяны воедино.
Есть и другой способ охарактеризовать то новое, что появляется в процессе эволюции животных. Животные становятся точкой пересечения, узлом вселенской сети причин и следствий. Получая информацию через органы чувств, живое существо превращается в центр, к которому эти линии сходятся, а инициируя действие, оно становится центром, от которого они расходятся и распространяются и зачастую закольцовываются, воздействуя на его же органы чувств. Кроме того, в этой же точке настоящее пересекается с прошлым: предыдущий опыт и то, насколько успешными были прежние действия, влияет на поведение в текущий момент. Информация, полученная здесь и сейчас, переплетается со следами минувшего.
Эти свойства, а также место, которое животные занимают в мире, – универсальные, хотя и не безусловные следствия их образа жизни. У животных имеется точка зрения, они действуют, исходя из нее. Кое-какие из загадок под собирательным названием «субъективный опыт» представляют собой ожидаемые и вполне постижимые следствия эволюции животных. Грубо говоря, эволюция агентности порождает субъекта.
Квалиа и другие загадки
В первой главе я писал, что одна из задач этой книги – обрести почву под ногами в дискуссиях об опыте животных. Если этого не сделать, ничто не помешает нам с равным правом приписывать чувства инфузории или отказывать в них рыбе. Я попробую распутать этот узел. Для этого нам кое-чего не хватает, в частности знаний об отдельных животных, о том, что они умеют и что происходит у них в голове. Это вполне конкретные научные вопросы. Но загвоздка не только в них: все запутывается из-за отсутствия ориентиров, затрудняющего осмысление подобных вещей. Оно родственно одной очень старой проблеме, проявляющейся в традиционных аргументах против материализма.
Рене Декарт, живший в XVII веке, воображал, что может быть бестелесной душой, и аргументировал это так: а вы уверены, что физическое тело у вас вообще
В современном виде эта цепь рассуждений представляет собой тот же мысленный эксперимент Декарта, только наоборот. Обдумайте возможность существования тела, не обладающего душой или разумом. Представьте, например, точную физическую копию обычного человека. Если материалисты правы, двойник обязательно должен обладать опытом. Однако это опять-таки не очевидно. Ваша физическая копия может оказаться чем-то вроде «зомби», как выразился Дэвид Чалмерс, чем-то полностью лишенным сознания{96}. Если такое на самом деле возможно, тогда действительно тело и разум никак не одно и то же; разум оказывается неким довеском. Разум в этом случае может являться продуктом физических процессов, происходящих в мозге и теле, но не может быть ими.