Предположим, эмоции и настроения отражают гормональную активность и прочие состояния организма. При таком подходе любой опыт сводится к ощущению, либо отражению, либо фиксированию чего-либо. С этой точки зрения плохое настроение сигнализирует, что у вас внутри что-то происходит. При этом альтернативная гипотеза упорно игнорируется, хотя и лежит на поверхности: настроение – это не предъявление какого-либо факта или состояния; это и есть ваше состояние в настоящий момент.

Возьмем другой пример. Подумайте об уровне энергии, в частности об усталости. Пусть это будет не физическая усталость, возникающая вследствие перенапряжения мускулов, но психологическая. Предположим, вы управляете автомобилем и постепенно ваш уровень энергии снижается. Вас охватывает чувство тяжести и вялости. Это как-то ощущается; это часть опыта. Похоже ли, будто эти ощущения сигнализируют о состоянии вашего тела подобно датчику топлива, который сообщает, что в баке кончается бензин? Альтернатива, повторюсь, в том, что ваш опыт просто включает в себя этот туманный, тяжелый способ бытия, словно бы пропитывается им. Существует ощутимая разница между теми мыслительными процессами, которые замедлены и затруднены, и теми, которые подвижны и свободны. Уровень энергии – характеристика вашей жизнедеятельности, причем такая, какую можно ощутить.

Подумайте и о всплесках решимости. Они также противоречат представлению, будто опыт – это перцепция и регистрация событий, и ничего более. Они заставляют считать опыт одной из сторон жизнедеятельности как таковой. Опыт не просто сообщает некую информацию. Большая часть жизни просто ощущается нами.

Насколько большая? Вот слова философа Джона Сёрла:

«Базальное» в этом контексте означает первичное или базисное, то есть базовый уровень. Похоже, что Сёрл в этом отрывке описывает нечто существующее на самом деле. Но вот значение описанного не так очевидно. Если продолжить эту цепь размышлений, можно прийти к выводу, что в сознании не обязательно должно что-то происходить, – это просто состояние. Это заметно отличается от большинства современных подходов в психологии и философии, которые считают сознание чем-то вроде способа предъявления информации разуму. Если так, то какая-то информация в нем обязательно должна присутствовать. Приверженец такого подхода мог бы возразить Сёрлу, что в его примере с пробуждением в сознании всегда будет иметь место какой-нибудь внутренний монолог, ощущаться легкий голод или что-то подобное. С другой стороны, в противовес философам и психологам некоторые видные ученые-нейробиологи, в том числе Рудольфо Льинас, в общих чертах описали такой подход, в котором сознание рассматривается как что-то вроде «состояния», о котором пишет Сёрл, – с этой точки зрения сознание отражает информацию, поступающую от органов чувств, но не зависит от нее{108}.

Возможно ли как-то иначе описать то, что происходит, когда вы просыпаетесь в темной комнате и ощущаете слабые проблески сознания? Давайте, например, скажем, что вы вновь ощущаете свое присутствие.

Идея чувства присутствия ютится на периферии последних дискуссий об опыте, и смысл ее ясен не до конца{109}. Иногда это просто выразительный оборот, с которым связаны туманные надежды. Чувство присутствия принято определять как ощущение того, что вы существуете и присутствуете в действительности. Наполнить эту идею конкретным содержанием довольно трудно, но есть неплохой способ почувствовать, какую роль она способна сыграть: надо пойти от обратного. Пару страниц назад я критиковал представление, будто любой опыт – это всего лишь восприятие, регистрация происходящего. Сторонники такого подхода обычно соглашаются и с тезисом «прозрачности» сознания{110}. Суть его в том, что, воспринимая, мы не отдаем себе отчета в своем «я» и не осознаем процесса восприятия, но воспринимаем лишь объекты, на которые направлено наше внимание. Сознание прозрачно, и мы видим мир (в том числе собственное тело) как бы сквозь него. Похожие идеи выдвигают и некоторые авторы, которые пишут о медитации, утверждая, что занятия медитацией открывают неожиданное отсутствие «я»{111}. Если идея прозрачности верна, тогда сознательный опыт всегда направлен на что-то еще, а сознание – не более чем ориентация или репрезентация.

Тезис «прозрачности» – пример стремления избавиться от «я», которое прослеживается во множестве суждений об опыте. Идея присутствия опровергает этот тезис, а вместе с ним и представление о субъекте как о носителе сознания или сосуде, куда помещается опыт. Пусть «я» – это не центр и не фокус восприятия в обычных условиях, оно все же никуда не исчезает. Как минимум для некоторых из нас чувство присутствия в окружающей реальности – важная часть опыта.

Но что это за чувство? Признавая его наличие, трудно противостоять соблазну считать его характеристикой, которая по умолчанию присуща бытию в качестве любого живого организма, существующего в мире{112}. На каком-то базовом уровне все мы способны ощущать некоторые биологические характеристики собственного существования. В таком случае во всем живом некий базовый опыт возникает как бы «в нагрузку».

Идея привлекательная, но, вероятно, слишком примитивная. За чувством присутствия кроется нечто большее; кажется, что оно сильно зависит от замысловатой обработки данных, которая безостановочно идет внутри нас – в основном в фоновом режиме. Сюда относится постоянный мониторинг состояния тела, а также то, как внутренние события соотносятся с происходящими снаружи. Если что-то идет не так, эти фоновые процессы проникают в сознание.

Чувство присутствия, которое похоже на ощущение своего тела «своим», подвержено ошибкам: существует масса способов обмануть его и сбить с толку. Взять хотя бы классическую «иллюзию резиновой руки». Когда испытуемый видит, как фальшивую руку гладят кисточкой (настоящую руку, которую он не видит, гладят тоже), человек испытывает реальное ощущение прикосновения и переживает иллюзию, будто резиновая рука и есть его настоящая рука. Иллюзия резиновой руки – только верхушка айсберга{113}. Повреждение мозга может вызывать в сознании самые разнообразные иллюзии, которые до некоторой степени можно воспроизвести в экспериментах, – и тогда человек чувствует, что находится не там, где он находится на самом деле. Нарушений образа тела не счесть. Показательный пример – чувство полного отделения от тела, а также эксперименты, в которых испытуемого заставляют частично видеть и частично ощущать тело, образ которого проецируется в его поле зрения. Для психиатрии нарушение чувства присутствия, такое как ощущение нереальности происходящего, может оказаться тревожным симптомом.

Если чувство присутствия всегда возникает в результате сложных фоновых процессов, это не просто автоматическое следствие существования в живом теле. Можно предположить, что чувство присутствия существует как в простых и изначальных формах, так и в более сложных, которые опираются на внутренние ощущения и тому подобное. Тогда у животных, чьи тела и нервные системы отличаются, простое и постоянное ощущение собственного существования будет принимать разные формы. Идея соблазнительная, но пока я не вижу причин в нее верить. Присутствие ощущается как нечто изначально данное, но полагаться на это ощущение не стоит.

Похоже, что чувство присутствия не является неотъемлемой частью сознательного опыта. Ведь можно почувствовать и «ощущение нереальности» – те, кто его испытывал, говорят, что оно отличается от чувства присутствия. Однако в этом месте можно нащупать важную деталь, необходимую для преодоления разрыва между биологическим и эмпирическим (данным в опыте). Чувство наличного существования придает опыту особенные, отличающие черты – это важная часть субъективности как таковой. Изучая процессы, происходящие в мозге и в организме в целом, процессы, которые наделяют нас чувством реальности существования, мы продвигаемся к нашей цели – к определению места опыта в биологическом мире.

Допустим, нам известна биологическая основа зрения. Мы объясняем его работу через свойства света, устройство глаза, передачу сигнала в мозг и так далее. И все равно нам кажется, что объяснение неполное – оно не отражает того, как зрение ощущается. Я думаю, что объяснение кажется неполным потому, что опыт видения включает в себя чувство присутствия или сопровождается им. Именно чувство присутствия – слабое, трудноуловимое, практически полностью фоновое – объясняет, почему видение определенным образом ощущается.

Философ, ученый – любой человек, склонный к рефлексии, может рассказать об определенных видах опыта, которые, как ему кажется, проливают свет на природу сознания или субъективности. Личные впечатления такого рода ненадежны, но иногда бывает трудно не пойти у них на поводу. Мне самому особенно красноречивыми представляются такие впечатления, где наличествует определенное равновесие между ощущением моего собственного присутствия и восприятием окружающего мира. В этом состоянии разум не поглощен собою, не обращен внутрь себя и не замкнут на себе. Но «я» при этом не становится прозрачным, не исчезает. Напротив, в такие моменты я ощущаю равновесие между собственным присутствием и присутствием окружающих меня вещей. Похожее «равновесие» можно иногда почувствовать при медитации. Вот он, окружающий мир – плюс ощущение того, что вы являетесь его частью. Это полезное чувство, способное вернуть мыслителя к реальности, учитывая, что бытующие в этой сфере теории, особенно философские, впадают в одну из двух крайностей: они либо раздувают роль независимого «я», либо стремятся полностью от него избавиться. Люди вечно пытаются преувеличить одно и проигнорировать другое. В качестве альтернативы мы можем отказаться от заблуждений «прозрачности», не отрицая реальности внешнего мира.

Выше я писал, что в этой главе буду тянуться вперед и возвращаться назад – тянуться, чтобы преодолеть разрыв между телесным и психическим, и возвращаться, чтобы опровергать ошибочные концепции, из-за которых проблема выглядит хуже, чем она есть. Сначала я попытался стянуть разрыв. Эволюция животных сделала их не только сложной совокупностью клеток, но и центром агентности и субъективности. Не появись животные – не было бы и опыта. В этой области существует разнообразие идей и тем, однако я не могу с уверенностью ранжировать их по значимости. Одна из них – появление нового вида живых систем и возникновение жизнедеятельности, присущей животным, то есть такой, которая руководствуется ощущением. Вторая – способ, каким ощущение совместно с действием вызывают к жизни тайное – или явное – чувство себя в противопоставлении другому. В зрительном опыте человека – примере, который так любят философы, – все это сходится в одну точку: мы определяем, с чем мы столкнулись и где оно находится, ощущаем мир и себя в нем, чувствуем свое тело своим и так далее. Неудивительно, что видеть – это не просто получать информацию, не просто снимать окружающий мир на кинопленку; видение как-то ощущается{114}. И хотя философы потратили немало сил на размышления о сенсорной стороне опыта, особенно о пятнах цвета наподобие картин Ротко, тому, что зрение как-то ощущается, мы обязаны и другим свойствам живого. Какие же из процессов, которые мы относим к «подсознательным», оказывают слабое влияние на чувственный опыт?

Эта история все еще далека от завершения, но начало уже положено.