В вертолете Лида и Сергий заняли места по соседству. Из-за шума двигателей, девушка была вынуждена постоянно прислушиваться к болтовне своего спутника, который завел пространный рассказ о своей службе, начав с семинарии. По счастью она сообразила, что вслушиваться в каждое слово вовсе необязательно, да и попросту невозможно. Достаточно периодически поддакивать и время от времени кивать головой.

Постепенно Лида успокоилась и немного расслабилась. Полет длился уже довольно долго, и вскоре они должны были прибыть в пункт назначения. Лида понимала, что именно сейчас под ними проплывали скалы, реки и водопады Полярной Швейцарии, но сознательно избегала смотреть в иллюминатор. Она не знала, как отразятся на ее душевном состоянии виды неба, далекого горизонта и зияющей пустоты под днищем вертолета. Но как бы то ни было, а странная, мутная полоса в ее жизни заканчивалась, и впереди ждала нормальная работа. Но только стоило ей обрести зыбкое душевное равновесие, как пол и скамейка вдруг резко ушли вниз, и на долю секунды все почувствовали себя в невесомости.

Ощущение свободного парения длилось недолго, но и этого оказалось вполне достаточно. Паника обрушилась на Лидию и затопила все. От ужаса она стала самой себе не хозяйка.

Вертолет начал снижение, и с каждым движением вниз на Лиду накатывали волны животного ужаса. Разум отключился. Страх нарастал с каждой секундой, но вскоре исчез и он, стерлось понимание пространства, времени и обстоятельств, и только желудок Лидии то и дело предательски оказывался у самых гланд. Она закусила руку, отчаянно борясь с рвотными позывами.

Жаль, ах, как жаль, что Лида была настолько поглощена своей физиологией, что не могла смотреть в иллюминатор. Не видела она, как тень вертолета, скользнув по еще бурой после зимы траве, поскакала по камням, забавно искажаясь в струях горных речек. День был неяркий, но светлый, и воды Плато переливались серебристо-серыми оттенками.

Из вертолета Лида выходила последней, и Сергий, проявив галантность, подал ей руку. Она была приятно удивлена — почему-то Лида не думала, что служитель церкви может вести себя с ней по-джентльменски.

Ощутив под ногами бетон вертолетной площадки, Лида сделала несколько неуверенных шагов и упала так внезапно, что ее спутник просто не успел ее подхватить.

Лиду стошнило. Опершись на руки, она подняла глаза и в нескольких шагах от себя увидела Максима Евгеньевича, спешившего к ним в сопровождении незнакомого ей усатого мужчины.

— Сильно истерила? — буднично поинтересовался доктор Затеев.

— Я бы не сказал, — попытался спасти Лидину честь Сергий. — Только при посадке раскисла.

— Странно. Обычно выжившие в авиакатастрофах впадают в панику с первых минут полета, а иные еще и до посадки на борт.

— Я же вам говорил — девчонка крепкая, — вмешался в разговор Максим Евгеньевич. — Как скоро она оклемается? Она мне нужна.

— Я вообще-то здесь и все слышу, — заметила Лида из партера.

Мужчины помогли ей встать на ноги.

— Я и не задумывался, насколько сильны бывают последствия пережитого шока, — задумчиво произнес Максим, крепко держа Лиду под локоть на случай нового крушения.

— Ничего удивительного, в авиапроисшествиях вообще не так много выживших. Кстати, девушка, ранка у вас на лбу нехорошая. Давайте-ка ко мне в медчасть.

***

Спустя полчаса Лидия с несколькими свежими швами на лбу была готова покинуть медчасть, оказавшуюся, по сути, кабинетом врача общей практики.

— После жесткой посадки я мог бы вколоть вам успокоительное, но как мне кажется, горячего чая с конфетами вполне достаточно, — констатировал доктор Затеев. — К сожалению, ничего более действенного предложить не могу — спирт у меня на строгом учете. Надеюсь, вы не из тех девушек, кто отказывается от сладкого в пользу стройной фигуры?

Лида явно была не из тех и охотно подкрепилась, прекрасно понимая, что впереди ее ждет отнюдь не светская беседа. К предстоящему разговору она подготовилась заранее — еще в Енисейске, в доме Ильи и Александры, Лидией был составлен подробный отчет о происшествии. Она работала над ним два дня, многократно перечитывая и внося дополнения, стремясь не упустить ни одной важной детали. Факты, предположения, ее личные ощущения, даже то, что могло бы показаться смешным, все это нашло отражение в многостраничном документе, который она сразу же после посадки вручила Максиму Евгеньевичу.