Затем настало время выбирать название. Каждой группе нужно крутое название, согласись? Мы обсуждали варианты и несколько из них отбросили, в том числе Leather Charm – так называлась группа, в которой непродолжительное время играли Джеймс с Роном. Такие названия казались мне невероятно ошибочными и неправильными. Leather Charm? («Кожаный шарм?») К чему можно стремиться с таким названием? Кто твоя публика? Звучит весьма сомнительно и намекает на твои нездоровые увлечения, если ты меня понимаешь.

Именно Ларс предложил «Metallica», и это, бесспорно, классное название. Логотип придумал Джеймс. Когда я увидел лого Metallica, и все вокруг восторгались, какое оно крутое, помню, я подумал: «Ого, а действительно прикольно»!

Я не мог сказать, был ли у Metallica шанс на успех. Но точно знаю, что, когда увидел, как Ларс играет на барабанах, был шокирован его непосредственным уровнем игры. Но все же нельзя было не восхищаться его упорством. Парень любил музыку (и между прочим, хорошую) и хотел стать рок-звездой. А то, что он в конечном счете станет хитрожопым и беспринципным, каким является сегодня… ну, тогда я этого не замечал.

Когда мы начали репетировать, материала у нас, естественно, было мало. В самом начале выступления состояли из каверов, а также песен, написанных Джеймсом и его бывшим коллегой Хью Таннером. Большинство новых песен, которые у нас были, написал я.

Зимой 1982 года Metallica впервые вошла в студию. Мы не так долго были вместе, но каким-то образом оказались в небольшом местечке в округе Ориндж, где записывали «Hit the Lights». Когда настало время сыграть гитарное соло, я справился без труда, и все восхищались, насколько круто получилось. Однако почему-то, когда несколько месяцев спустя первая версия этого демо вышла на сборнике Metal Massacre, в песне так же было использовано соло Ллойда Гранта. Я подумал, что это как-то странно и не совсем в духе братства, которое питает группы, но не стал гнать волну. Все происходило довольно быстро, и я был рад принимать участие.

Наше первое выступление состоялось 14 марта 1982-го, в клубе Radio City в Анахейме, штат Калифорния. Это было примитивное, неотшлифованное, но дико энергичное выступление перед публикой численностью около пары сотен металхэдов, и многие из них были нашими друзьями и приятелями. Все равно почтенная публика для первого концерта незнакомой группы. Чтобы понять наш репертуар, почти половина сета из 9 песен состояла из каверов на Diamond Head. Также мы играли «Hit the Lights». Единственная песня, которую можно справедливо считать оригинальной композицией Metallica в то время, была «Jump in the Fire», написанная исключительно одним из участников группы.

Мной.

Я обращаю на это внимание просто для того, чтобы показать, что моя роль в Metallica была весьма важной. Я был соло-гитаристом и одним из основных композиторов. Как по мне, весьма весомый вклад. Не то чтобы я был сильно обеспокоен вопросом своего места в группе. Мы просто веселились, играли музыку, отрывались как ненормальные и пытались с каждым выступлением стать лучше. Все мы были движимы одной целью – по крайней мере, некоторое время.

Листовка с первых концертов. Фотография Брайана Лью

У каждого из нас имелись свои слабые и сильные стороны, и сегодня интересно вспомнить, как выглядела Metallica в годы становления. Имея намерения взять на себя роль фронтмена и вокалиста, Джеймс не брал в руки гитару ни в тот вечер в Анахейме, ни некоторое время спустя. Но возникла небольшая проблема: Джеймс по натуре своей был необщительным человеком, особенно на сцене. На одном из первых концертов он стоял у микрофона, буквально парализованный, и боялся слово сказать. Я не имею в виду во время песни – с пением и выступлением у Джеймса проблем не было, и, похоже, когда он начал играть на гитаре, то доказал, что является мощным и надежным гитаристом. Но заводить толпу между песнями ему было тяжело. В какой-то момент, почувствовав его тревогу, я подошел к микрофону и начал говорить. С тех пор появилась легенда о том, что я – необычайно провокационный и болтливый гитарист. Иными словами, бунтарь. По традиции, разумеется, гитаристы обычно выполняют свою работу молча. Могут прыгать, носиться по сцене, срывать с себя одежду, может быть, даже поджигать свой инструмент. Но говорить не должны. Эта роль принадлежит вокалисту. И все знают, что именно так и должно быть.

Мне было плевать. Я делал то, что подсказывала интуиция.

Спустя две недели мы совершили огромный прорыв, отыграв два шоу за один вечер в голливудском клубе Whisky, разогревая Saxon. Спасибо Рону, поскольку благодаря его связям с Mötley Crüe нам представился такой шанс. Рон отнес демо из трех песен в клуб, надеясь, что менеджер послушает кассету. В клубе Рон встретил ребят из Mötley Crüe и рассказал о своем плане, а они предложили помочь. Если на словах это звучит благородно, то на деле все было не так. Изначально Mötley Crüe были заявлены как разогрев Saxon, но в какой-то момент они, или их менеджер, решили, что стали слишком крутыми и успешными, чтобы кого-то разогревать; они хотели выступить хедлайнерами. И поскольку мы были готовы и хотели этого, плюс у нас было готово демо как визитная карточка, время для выступления было подобрано идеально.

Очевидно, общение с публикой, не будучи фронтменом, выглядит с моей стороны несколько комично. Фотография Уильяма Хейла

Опять же, во время обоих шоу мы играли в основном чужие песни. Однако на этот раз исполнили две моих композиции, «Jump in the Fire» и «Metal Militia». Мы хоть и выглядели сыграннее и лажали меньше, чем в Анахейме, но идеальным наше выступление, конечно же, не назовешь. Помню, как снова забрал у Джеймса микрофон и носился по сцене, когда играл на гитаре. В последующие дни мы вызвали значительный переполох, хотя ведущая рок-пресса поначалу была нами несильно впечатлена. И действительно, первая рецензия на наше творчество стала язвительным ударом, направленным практически на все, что касалось Metallica.

За одним заметным исключением.

«Saxon могли бы взять себе быстрого, яркого гитариста уровня Эдди Ван Халена. У квартета Metallica, выступившего на разогреве, такой гитарист как раз был. Но больше выделить нечего. Местные мальчишки ведут себя на сцене крайне неловко, и это бросается в глаза. Им нужно значительно прибавить».

Ох!

Не помню, чтобы получил удовольствие от того, что меня выделили, назвав ярким музыкантом в крайне невзрачном шоу. (Уверен, я встал на защиту своих коллег по группе.) Мы пережили кризис роста, не сильно отличающийся от любых других великих групп. Правда заключается в том, что мы делали нечто радикальное. Мы были быстрыми, громкими и опасными, на передовой хеви-метала. По сути, трэш начался с ранней Metallica – как по своей форме, так и менталитету.

Следующие несколько месяцев мы регулярно репетировали, сочиняли песни, выступали, но не забывали уходить в отрыв. События развивались стремительно. У нас было демо из четырех треков (в каталоге Metallica известное как The Power Demo), которое мы записали в гараже Рона Макговни. На этой кассете две из моих песен, «Jump in the Fire» и «The Mechanix», а также «Hit the Lights» и «Motorbreath», авторство которых принадлежало Джеймсу (хотя я считаю, что в самом зародышевом состоянии их автором отчасти являлся бывший коллега Джеймса по группе Leather Charm, Хью Таннер).

Не знаю, как нам удалось всего этого добиться, учитывая образ жизни, который мы вели, – вечные терки и споры друг с другом, наркота, бухло и блевотина вокруг. Но мы добились. Репертуар расширился, выступления стали лучше. Очень быстро мы поняли, что, если хотим достичь желаемой тяжести, нужен второй гитарист. Поскольку Джеймс по-прежнему был заинтересован лишь в том, чтобы петь, мы взяли в группу парня по имени Брэд Паркер. В первый же день репетиций он пришел в полосатой безрукавке, как у русских моряков. У него была подводка для глаз и серьга со вставкой из перьев. Я один раз взглянул на этого парня и заржал.