— Нет, — сказала Эльга. — Я устала.

— Что, дикарь бородатый понравился?

— Нет.

— Ну! — Рыцек, подтянувшись, упал на подоконник животом. — Я всяко лучше. Я видел, как он людей режет. Просто как кроликов или вот поросят. У него кинжал есть, «ущербная луна», острый, вот уж где мастер…

— Зачем ты мне это говоришь?

Рыцек улыбнулся.

— Если будешь жить со мной, этот урод на полет стрелы к тебе не подойдет.

— А Скаринар?

— Тебе придется его полюбить.

— Что?

— Это не сложно. Он, на самом деле, очень разумен. И в Крае будет больше порядка. Он уже здесь, этот порядок. Титоры между собой не ссорятся, интриг не плетут, кафаликсы не выдумывают новые поборы, война с Тангарией окончена, энгавры зашевелились — повелитель спросит с них за дороги и доходы горожан. Надо только выбросить из головы, что господин Ольботтог может быть не прав.

— А люди? — спросила Эльга.

— Полюбят тоже, — Рыцек кувыркнулся и оказался внутри.

Шаг его сделался вкрадчивый, мягкий. Он скользнул к возвышению.

— Нельзя полюбить убийцу, — сказала Эльга.

Рыцек улыбнулся.

— Можно! Думаешь, наш прежний кранцвейлер был весь из себя замечательный и добродетельный, как Матушка-Утроба? Молчишь? И правильно. А ведь его сейчас считают чуть ли не образцом правителя.

Он подобрался к Эльге и присел на тюфяк.

— Наш дорогой кранцвейлер, прежний, сгноил своих родных братьев в тюрьме, а жену одного из братьев взял себе в жены. Да и дети от брата пропали где-то на юге. Ты знаешь, что южные вейлары приторговывали с калифатами людьми? Такие вот совершенно невинные дела. Местечко туда, местечко сюда.

Эльга прижала ладони к ушам.