— Скари.

— Повелитель Скари.

— Повелитель Скари, — отозвался Рыцек.

— Убьешь за меня? — спросил его Скаринар.

Смотрел он все это время на Эльгу.

— Да, мой повелитель!

Рыцек вытянулся в струну.

Эльга с трудом узнавала его узор. Он стал грубым, угловатым, плотным, словно нагрудник. Клен засох, одуванчик выветрился, душа заросла крапивой и чертополохом. Под ними… Под ними — знакомая пустота.

— А ее убьешь? — кивнул на Эльгу Скаринар.

— Да, — сказал Рыцек.

— Без сомнений?

— Да. Значит, она провинилась перед вами, мой повелитель.

— А своих отца с матерью?

Рыцек запнулся лишь на мгновение.

— Д… да. Если такова будет ваша воля, мой господин. Вы лучше меня знаете, что они заслужили.

— Правильно.

Скаринар с усмешкой отошел от Рыцека к тангарийцу.

— А это Тоггендоль, новый титор Аминского вейлара, — он стукнул кулаком по темному нагруднику. Тоггендоль звучно хохотнул. — Его портрет ты мне сделаешь первым. Он уже хотел мчаться в Амин, но я решил задержать его здесь на день. Как же мне без портрета? Нет, теперь все должны быть на панно. Часа тебе хватит?

Тангариец был прост как сосна. Диковатый узор из хвои и буковых листьев говорил о нем, как о человеке недалеком, грубом, даже жестоком.

— Но…