Книги
Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир
Масонство поддерживало идеализированное представление британцев о себе как о людях решительных и при этом полных сострадания к побежденным врагам и покоренным народам. В «Материнской ложе» и в историях, которые писались о таких событиях, как собрание ложи в Блумфонтейне, империя казалась воплощением масонского идеала всеобщего космополитического братства. Через империю масоны проецировали свои нравственные принципы вовне, стремясь охватить народы со всех уголков земного шара.
Знаки смертности
После Англо-бурской войны Киплинг начал предвещать то, что он назвал «великой войной против гуннов». Считается, что именно с его легкой руки это выражение закрепилось в языке. Грядущий конфликт станет крестовым походом для защиты праведного имперского превосходства Великобритании от варваров. Поэтому, когда в 1914 году «великая война» наконец-то разразилась, Киплинг полностью ее поддержал. Он также старался изо всех сил помочь своему сыну Джону попасть на фронт, несмотря на близорукость. Старый друг Киплинга фельдмаршал лорд Фредерик Робертс, герой Блумфонтейна и его товарищ-масон, решительно вмешался. В конце сентября 1915 года лейтенант ирландской гвардии Джон Киплинг впервые вступил в бой среди меловых карьеров Лооса. Ему только-только исполнилось восемнадцать, и требовалось еще три года, чтобы достичь возраста, в котором можно стать масоном.
При жизни Киплинга тело его сына так и не найдут. Только в 2016 году исследователи опознали его останки.
Киплинг вместе со своей женой Кэрри отправился в отчаянные поиски по больницам, казармам и могилам. Сведения были противоречивыми. Горе, жестокие сомнения и, возможно, чувство вины нанесли им огромный психологический ущерб. Единственным утешением были сообщения очевидцев о том, что Джон храбро сражался и убил много немцев. «Вырастить мужчину — это немало», — писал Киплинг другу.
Поэт старел, болел. В течение восьми лет после исчезновения сына он почти ничего не писал. Но свой творческий потенциал он посвятил долгу, который считал личным, национальным и имперским: оплакивать и поминать погибших в великой войне. Масонство будет играть центральную роль в том, как он выполнит этот долг.
Франкмасонство всегда было связано со смертью. Петля на шее, острие меча у груди, черепа, кости, гробницы, урны, гробы… Путь человека через масонский ритуал наталкивает его на бесконечные «знаки смертности», как называют их братья. Посредством этих знаков масоны придают узнаваемую форму всеобщей тайне. В «искусстве» смерть используется как стимул к нравственному росту. Столкновение со страхом смерти — знак того, что человек готов вступить в новую жизнь в братстве.
Сама смерть трансформируется, ритуализируясь таким образом. Безмолвная, устрашающая перспектива исчезновения жизни становится чем-то, что можно безмятежно созерцать. Как однажды написал философ Бертран Рассел: «Самые сложные религии озабочены победой над страхом». В христианстве это смерть и возвращение Христа к жизни. В самом деле, придание смысла смерти — это серьезная работа. Национализм очень схож с религией, когда его поборники призывают умирать за свою страну. Масонские обряды поддерживают миф о том, что смерть не нужно переживать в одиночестве, это то, с чем можно столкнуться вместе, стоя плечом к плечу с братьями. В масонстве смерть — это мужское дело.
23 сентября 1919 года шотландский железнодорожник по имени Джозеф Дики, ранее капрал Королевских инженеров, был посвящен в масонство в ложе святого Георгия в Абердине. Дики был профессиональным солдатом: вступив в армию в 1907 году, он прошел всю великую войну. Вернувшись домой невредимым, он чуть не погиб в результате пандемии гриппа 1918 года. Семейная легенда гласит, что в конце концов его смог оживить только добрый стакан виски.
Я упоминаю своего дедушку только потому, что он был типичным представителем многих тысяч бывших солдат, ставших масонами после войны. Такие люди, как Джозеф Дики, пережили невообразимое. Перед атакой на хребте Вими на Пасху 1917 года некоторые канадские солдаты заранее сами выкопали себе могилу. Когда выжившие в этой механизированной бойне были демобилизованы, многие искали замену товариществу окопов и нашли его в масонстве. Великая война привела к беспрецедентному росту масонства во многих странах-участницах. В Англии и Уэльсе, например, в период с 1917 по 1929 год было создано более 1300 новых лож и количество членов примерно удвоилось. Никогда в масонстве не было такой потребности, как тогда. Масонские ритуалы предлагали замену тем рутинам военной жизни, которые помогают управлять вездесущим страхом смерти: от общих сигарет до псалмов, висельного юмора и полковых блях. Ложа также могла обеспечить связями, необходимыми для продолжения карьеры «на гражданке».
Масонство как институт долгое время сочувствовало солдатской судьбе и серьезно относилось к оплакиванию погибших и исцелению выживших. Внушительный погребальный зал масонов в лондонском Ковент-Гардене был построен как памятник павшим в Первой мировой войне. Были внесены поправки для принятия инвалидов и получивших увечья. «Конституции» XVIII века, перепевая свои средневековые источники, предусматривали, что ни один человек не может быть инициирован, если он не «молодой человек, не имеющий увечий или недостатков в теле». Великая ложа заявила, что правило относится только к травмам головного мозга, которые сделали бы кандидата неспособным изучать «искусство».
В масонстве находили утешение не только бывшие солдаты, но и те, кто потерял близких. Среди них был Редьярд Киплинг.
После отъезда из Индии он больше не был усердным масоном. Его слава исключала регулярное посещение ложи. Тем не менее масонство всегда было важной частью его творческого инструментария. Он, как истинный брат, решал высокие нравственные проблемы с помощью простых инструментов. Масонство позволило ему отточить темы траура, мужественности и имперских идеалов. В стихотворении «Вдова из Виндзора» (The Widow at Windsor, 1890) привычный солдат-рассказчик Киплинга приветствует королеву Викторию (вдову из названия), ее империю и войска, сравнивая их с масонской ложей:
В стихотворении «Дворец» (The Palace, 1902) масонство предстает способом показать важность традиций и терпеливого труда как для поэзии, так и для хорошей жизни. Киплинг написал это после смерти своей шестилетней дочери от лихорадки, которая чуть не убила и его.
Один из немногих рассказов, сочиненных Киплингом во время долгого периода скорби по своему сыну Джону, может стать ключом к пониманию того, почему отныне Киплинг будет писать о масонстве более остро и прямо, чем когда-либо. «В интересах братьев» (In the Interests of the Brethren) был написан в сентябре 1917 года, ровно через два года после смерти Джона Киплинга. Действие происходит в Лондоне во время войны. Событий в рассказе мало, скорее это коллективный портрет искалеченных и травмированных солдат, которые находят утешение и даже развлечение, посещая ложу под названием «Вера и дела». Как всегда, Киплинг использует образы из жизни. Братья — люди разных званий и разной закваски: от перебинтованного шотландца, у которого было «всего шесть зубов и половина нижней губы», до безногого капитана, которого подносят к органу, чтобы он исполнил Баха. Один из братьев — контуженный, который только плачет; другой приходит на собрание ложи прямо с поезда, и его форма все еще покрыта слоем фландрийской грязи.
Ложа в рассказе Киплинга открывается, репетирует церемонии, а затем завершается банкетом из бутербродов с ветчиной. Между тем среди братьев царит искренность, а не торжественность, когда они небрежно обсуждают, что для них значит масонство. Один офицер из числа инженеров, например, забавляет всех, рассказывая, как ему и его братьям по оружию удалось провести собрание ложи в разрушенной бомбой церкви. У них было только две ритуальные вещи. Во-первых, грубый облицовочный камень (для масонов именно такие плиты символичны. Но в данном случае речь идет о руинах храма). И, во-вторых, «знак смертности» — здесь имеются в виду кости погибших товарищей.
«В интересах братьев» — рассказ, богатый на скрытые смыслы. Масонство представлено как религия без богословской суеты. Для Киплинга масонство всегда было верой, повседневным кредо для людей действия, а не для мыслителей. Оно предлагает удобный «план жизни» — веселый способ преодолеть все испытания, большие и маленькие. Одноногий капрал из медицинского корпуса Королевской армии произносит слова, близкие к убеждениям Киплинга: «Я не знаток религиозных вопросов, но все мои знания — из ложи».
Рассказ также демонстрирует целительную силу любящей, самоотверженной и кропотливой работы. Приезжие братья оплачивают оказанное им гостеприимство уборкой, чисткой и починкой. И с годами бывший гараж, где ложа «Вера и дела» проводит свои собрания, превратился в прекрасное здание.
Киплинг был слишком хорошим писателем, чтобы всегда быть просто автобиографичным. Тем не менее один персонаж из «В интересах братьев» кажется отражением жизни автора. Важно и то, что этот персонаж также отражает представление Киплинга о писательском долге. Речь о Льюисе Берджесе, досточтимом мастере ложи «Вера и дела». Его имя имеет смысл: для масонов «Льюис» — это сын масона. Единственный сын Берджеса, которого также звали Льюис, погиб в боях в Египте. Берджес — ремесленник, торгующий табаком, у него спокойные хобби, такие как рыбалка и разведение канареек. Он хорошо знает, что у него нет наследника, которому можно передать дело и умения. Тем не менее во все, что он делает, он вкладывает опыт, тороватость и здравый смысл, практикуя свое ремесло и делая свой тяжелый труд чем-то вроде обета. «Всякий ритуал укрепляет, — говорит он. — Ритуал — естественная необходимость человека». Это то кредо, которое Берджес формулирует для ложи. Это также идеал, который Киплинг хотел привнести в свою культурную деятельность во время и после Первой мировой войны. Перед лицом личной и коллективной трагедии его масонство и его творчество стали единым целым.