Сережа кивнул и вышел на улицу. Ему не хотелось чувствовать на себе осуждающие взгляды бабушки.

Через несколько минут бабушка Сережи и отец Антона шли вслед за подростком в «их рощу». Компании студентов здесь уже давно не было, и мальчик начал беспомощно оглядываться по сторонам в поисках велосипеда.

– Вот он! – крикнул наконец Сережа, заметив блеск зеленой рамы в сумрачном утреннем свете.

– Идите домой, я здесь один справлюсь, – произнес мужчина.

Сережа с бабушкой не пошли дальше, но и возвращаться не было смысла, поэтому они просто смотрели в ту сторону, где скрылся отец мальчика. Солнце поднималось все выше, а они продолжали стоять посреди дороги и с тревогой вглядываться в лес.

Душераздирающий крик буквально взорвал полусонное спокойствие. Пожилая женщина вздрогнула, а Сережа моментально понял: произошло страшное. Он знал, что никогда не простит себе малодушия, из-за которого, скорее всего, погиб его друг. Впрочем, о том, как именно умер Антон, он пока не знал.

Милиция приехала через десять минут. Смерть подростка – дело из ряда вон выходящее. Случалось, женщина придушит младенца или пьяный отец зашибет ребенка, но ничего, подобного тому, что произошло в березовой роще между станциями Катуар и Трудовая, тут отродясь не бывало.

На место происшествия прибыло сразу несколько машин, но почему-то никто не спешил углубиться в лес. Оказалось, ждали судмедэксперта, который приехал через полчаса на своих стареньких «Жигулях».

– Покажете, где все случилось? – мрачно спросил оперативник у мальчика с бабушкой. Подросток с готовностью закивал и молча двинулся вперед. К этому моменту он уже успел сбегать в рощу. Там он издалека увидел отца Антона, склонившегося над обнаженным телом сына. Сережа не решился приблизиться. Ему казалось, мужчина обязательно набросится на него, если увидит. И наверное, он имел на это полное право.

Подросток повел процессию из шести человек в сторону осинника.

– Вот банки с его соком, – тихо произнес Сережа, когда они проходили мимо берез. Оперативник обернулся, окинул взглядом банки и вопросительно посмотрел на мальчика. – Там. – Старшеклассник махнул рукой в сторону зарослей. На некотором отдалении уже виднелась фигура мужчины, стоявшего на коленях и то ли в трансе, то ли в молитве качавшегося взад и вперед над трупом сына.

Обнаженное, истерзанное тело подростка с вырезанной мошонкой постарались как можно быстрее отправить в морг.

– И конечно, в лесу никто ничего не видел, – с укором в голосе сказала Сережина бабушка, которая, не отрываясь, смотрела на место, где еще недавно лежал убитый Антон.

– Зря вы так думаете. Лес только кажется безлюдным. На самом деле всегда есть свидетели. Вон парень сказал, что компания на пикник приезжала. Убийца мог сюда зайти с нескольких сторон, но он вряд ли шатался по лесу в поисках мальчика.

– То есть?

– Скорее всего, он его выследил, а значит, проходил мимо той же компании. Мы знаем свою работу, – то ли с раздражением, то ли с усталостью сказал следователь.

Милиция действительно буквально не вылезала из Катуара неделю, а потом еще несколько месяцев подряд сюда постоянно наведывались то следователи, то дознаватели, то оперативники. Уже в первый день нашли парня, на чью дачу приезжала та компания студентов, а еще через день удалось допросить их всех.

– Мужик какой-то рядом околачивался, все время спички просил. Мы еще подумали, что он велосипед решил украсть, и следили за ним. Высокий, темноволосый, некрасивый. Такой, знаете, вечный троечник-неудачник…

Одна из студенток так подробно описывала мужчину, что следователь даже записал ее на процедуру составления фоторобота – в целом бессмысленную, но у обывателей традиционно считавшуюся важной. Каждый человек по-своему воспринимает и рост, и черты лица. Пятилетнему ребенку мужчина среднего роста покажется гигантом, а для двухметрового мужика девушка-манекенщица будет выглядеть дюймовочкой. Портрет по описанию обычно имело смысл составлять только в том случае, если свидетель сам умел рисовать и, соответственно, мог более или менее трезво оценить черты лица и пропорции тела. В остальных же случаях фоторобот просто помогал свидетелю лучше вспомнить детали преступления. Часто оказывалось, что у убийцы были татуировки, шрамы и другие особые приметы, которые поначалу не пришли на ум опрашиваемому.