Однако «хорьх» неожиданно притормозил. Майор, определил я наконец звание фрица, глядя на вязаный узор его погон. Получается, я тут между двух майоров, хоть желание загадывай.

– Айн момент! – поднял вверх указательный палец гитлеровец. – Ми есть немного… как это по-вашему… плутать. Ви говорить мне, как есть проехать на Ровно?

– На Ровно? – переспросил я с задумчивым видом. – А у вас есть масштабная карта?

– Масштаблихе карте? О, я, я! Дитрих, гиб мир дие карте.

Водитель достал откуда-то между сиденьями сложенный вчетверо плотный лист, протянул мне. Я развернул его и почесал затылок:

– Тут у вас почему-то половина населённых пунктов не указана. Подозреваю, мы сейчас находимся здесь. А Ровно… А, так вот он, ваш Ровно!

Я провёл пальцем линию на северо-восток, фашистский майор внимательно следил за моим пальцем, равно как и перегнувшийся в мою сторону водитель. Ему это вообще было нужнее, всё-таки ему рулить в указанном направлении.

– Очень мелким шрифтом написано, – пояснил я.

– О, я, данке шён!

И в этот момент улыбка немца погасла, а взгляд переместился на моего кучера. Я тоже глянул на Медынцева и понял, отчего фашист так напрягся. Лицо майора искажала плохо скрытая гримаса лютой ненависти, казалось, ещё мгновение – и он выхватит из кармана пистолет и откроет стрельбу.

– Он есть на меня так смотреть, будто хотеть убить, – нахмурился немец и расстегнул кобуру на своём выдающемся животе. – Можно я видеть ваш аусвайс? Ви иметь папирен?

Ефрейтор тоже потянулся за лежавшей между передними и задними сиденьями винтовкой. Карабин «маузер», автоматически определил я модель оружия.

– Аусвайс? Да, пожалуйста!

И я с наглым видом протянул майору свой поддельный швейцарский паспорт. Тот открыл документ, и глаза его едва не полезли на лоб. Наверное, в том числе и оттого, что физиономия на фото в паспорте явно не совпадала с физиономией стоявшего перед ним человека, поскольку к этому времени я избавился и от липовых усов, и от не менее липовых очков. А вот выбрасывать паспорт почему-то стало жалко. И пока майор пялился в мой «аусвайс», а вместе с ним туда косился и водитель, я резким движением выхватил свой ТТ-33, ещё в кармане снятый с предохранительного взвода, и выпустил пулю ефрейтору в лоб. Выбил из руки майора «люгер», после чего излюбленным ударом в гортань на какое-то время лишил фашиста возможности соображать. Этих мгновений мне хватило, чтобы с помощью известного мне метода отправить его в бессознательное состояние.

– Василий Карпович, – спокойно сказал я оторопевшему майору, – отгоните в лесок телегу, а я следом машину. А то ненароком кто поедет, увидит всё это, а нам лишние свидетели ни к чему.

Мы обосновались на небольшой полянке, и я в спокойной обстановке обыскал немцев. При толстяке были документы на имя майора интендантской службы Вилли Фогеля, а у ефрейтора – на имя Дитриха Вальке. Снял с обоих личные жетоны. Порылся в портфеле и обнаружил какие-то бумаги, предметы личной гигиены и нижнее бельё. Приведя фашиста в чувство, на немецком языке спросил ещё толком не соображавшего, что к чему, пленника:

– Майор Фогель, с какой целью вы направлялись в Ровно?

Тот несколько секунд пялился на меня, поигрывающего экспроприированным «люгером», после чего до него, видно, наконец дошла вся паршивость ситуации.

– Вы партизан? – также на немецком задал он встречный вопрос, потирая побаливающее горло.

– Вам-то какая разница? – продолжил я пинг-понг с вопросами. – Ещё раз спрашиваю: с какой целью вы направлялись в Ровно?