– Вы сами знаете почему, – ответила Кларри, думая о Генриэтте.

Уэсли притянул ее к себе.

– В чем дело, Кларри? Вас огорчило что-то другое, не я, верно? Вы плакали на конюшне.

Она задрожала, чувствуя, как его пальцы сжимают ей запястье.

– Вы не поймете, – прошептала Кларри.

– Все равно расскажите, – настаивал Уэсли.

Кларри тяжело сглотнула.

– На прошлой неделе ко мне приходил посетитель из Индии – внук Камаля.

– Камаля, вашего кхансамы?! – воскликнул Уэсли.

– Да. Вы его помните?

– Конечно, помню. Камаль был лучшим кхансамой, какого я когда-либо встречал.

Глаза Кларри наполнились слезами.

– Он до сих пор жив. Его внук Ариф приехал сюда, чтобы найти меня. Ко мне как будто явился призрак из прошлого. У него такая же улыбка, как и у Камаля. Но еще до того, как он вдруг появился, я все чаще и чаще думала о Белгури, о том, как сильно по нему скучаю. Олив ничего такого не чувствует, только я.

– Индия, – пробормотал Уэсли. – Она западает в душу. Все прочие места кажутся скучными по сравнению с ней.

– Вы тоже это испытали? – спросила Кларри, глядя ему в глаза.

Уэсли кивнул.

– Теперь трудно остановиться где-либо надолго. Но я думал, вы счастливы, занимаясь своей чайной. Уилл рассказывал о том, как много она для вас значит.

– Да, я счастлива, – призналась Кларри. – Правда, в последние годы было очень нелегко. Но теперь все снова пошло на лад. Я не допущу, чтобы все обернулось прахом.

Уэсли улыбнулся.

– Такой воинственный ответ я и ожидал услышать от представительницы рода Белхэйвенов.