— Ух, и правда хорошее дело! — оценил князь мои труды, после того, как, хорошо попарившись дубовым веником, он сел за стол у меня во дворе и приступил у ужину, состоящему их шашлыков и кваса.

— Действительно, благодатно в теле, как ты и говорил, — обращаясь ко мне, согласился с отцом Владимир, — И на душе радостно и легко, а всего-то дел, что в жару посидели да прутьями себя посекли, — в самом деле, поляне хотя и слышали о банях, существующих у более северных славян и голяди, но сами летом мылись в водоемах или на улице из ведра, а зимой вообще обходились без этого.

— Самое главное в этой затее это то, что в такой бане можно и зимой без проблем париться, а так хорошо после парилки прямо на снег выпрыгнуть, вы себе просто не представляете, — добавил я с гордостью, заставив гостей на минуту задуматься о таком способе зимнего отдыха.

— И печь у тебя интересная, дым прямо на улицу уходит, хорошо придумано, — задумчиво похвалил Ярослав, — Ежели в скором времени не сломается, надо будет у себя также сделать. А то вот было дело, этак лет пятнатдцать назад, а то и поболее… — князь откусил крупный кусок мяса и принялся его жевать, а проглотив и запив квасом, продолжил говорить, — Был тут у нас один чудило, Бахарем его звали, так он тоже решил сделать такую печку, чтобы дым через трубу наружу уходил, ну прямо как у тебя. Тоже все ходили, дивились, дело-то хорошее, а через три дня ночью труба у него упала внутрь, да ему же по голове и стукнула, так что мозги вон. А баба его с детьми уцелела, так люди опосля того случая и решили, что домовому такая штука не по нраву пришлась и больше никто и не пробовал, по старинке-то оно надежнее, кому охота с хозяином ссориться…

— Тут от глины всё зависит, — объяснил я, — Нужно подбирать ту глину, что жар хорошо держит, а плохая и правда может прогореть и печь сломается. А домовой тут не причём ему, наоборот, без дыма в доме должно быть лучше. От того этот Базарь и погиб, что вещь дельную придумал, но довести до ума не смог. Вот я печь три дня непрерывно топил с добавлением угля, чтобы жар был сильнее, а потом все изнутри осмотрел, чтобы убедиться, что кирпич цел, не крошится, да и сделано у меня все так, что даже если печь развалится, то труба вниз не упадет, на потолочных балках удержится, — объяснил я названным родичам тонкости печного дела, а сам подумал о том, что у местных жителей все истории про изобретателей заканчиваются их смертью. По крайней мере, мне уже две таких истории известно.

На следующий день я занялся строительством русской печи в новом доме. Однако теперь я работал не один, а взял себе в помощники Харитона, младшего сына гончара Федора, помогавшего мне с производством кирпичей. По большому счету сложить печь в одиночку не сложно, особенно, когда уже есть определенный опыт, но услышав, что князь подумывает о том, чтобы тоже построить баню по моему образцу, я всё же решил взять себе ученика, а то придется переквалифицироваться из самогонщиков в печники. Дело это, конечно, хорошее, и ремесло уважаемое, но алкоголь всё же приносит гораздо больше прибыли при меньших затратах. Захочет князь, или кто другой, печь себе построить — пусть к Харитону обращается, которому, я считаю, очень крупно повезло — мало того, что обучают весьма перспективному ремеслу, так ещё и деньги за это платят, ведь я нанимал его именно как помощника, а обучение — это уже сопутствующий процесс.

На этот раз, имея опыт и помощника, я довольно быстро справился со строительством печи и поставил её топить, а параллельно за пару дней вставил и хорошенько закрепил окна, которые смотрелись смотрелись даже эстетичнее, чем стеклянные. Отойдя метров на двадцать, я залюбовался свои творением — дом, срубленный из еловых бревен, которые не успели ещё потемнеть, с большими переливающимися на свету слюдяными окнами по местным меркам выглядел настоящим дворцом. Даже у князя такого нет. Эх, и молодец же я! — подумалось без ложной скромности при взгляде на свое творение. И двух лет не прошло, как перебрался в Хареву, а уже такой дом отгрохал, денег заработал, даже княжичем стал, что вообще представить не мог даже в мечтах. И ребенка родил. Пусть пока только дочку, но какие мои годы? И дерево выращу, и сына рожу, и в Империю уеду, а там ещё лучше дом построю — опыт-то уже есть!

Разглядывая дом и примыкающую к нему территорию, я задумался о том, что нужно ещё сделать для дальнейшего развития благоустройства моего небольшого поместья. В ближайшей перспективе строительство мастерских, склада и амбара, думаю, что получится управиться за пару месяцев, но пока их не построю, переезжать не стоит. Потом надо будет облагородить территорию двора — сделать ландшафтный дизайн хотя бы по самому минимуму, дорожки выложить кирпичом, черемуху посадить для красоты — но этим можно заняться уже после переезда. И везде нужно по максимуму использовать наёмную рабочую силу, потому как деньги есть, а вот времени всё меньше и меньше.

Погрузившись в мысли о развитии моего домовладения, я не заметил, как к забору подошли посетители и обнаружил их присутствие, лишь только когда меня окликнули:

— Княжич, доброе утро!

Обернувшись, я увидел стоящих за калиткой четырех мужиков, двое из которых мне были знакомы — это были старейшины жиган Вышемир и Хован. Ещё двоих я видел впервые, но неприятные предчувствия заставили меня нахмуриться. Что ещё нужно этим бедолагам?

— Доброе! — без показной радости ответил я, понимая, что, по всей видимости, день будет испорчен.

— Позволь зайти! — утвердительно произнес Хован и первым прошел в калитку, не дожидаясь моего разрешения. Вслед за ним зашли и остальные.

«Надо было забор делать выше, а калитку запирать на засов», — запоздало подумал я, наблюдая, как незваные гости направляются к столу. Сев напротив них, я вопросительно посмотрел на Хована — похоже, теперь он в этой компании за старшего.

— Поздравляем тебя, княжич, с рождением дочери! — с радушной улыбкой произнес он, — Позволь поинтересоваться, как здоровье прекрасной княжны Светославы?

— Благодарствую, хорошо, — ответил я, и, не желая разводить долгих политесов, как предписывают местные обычаи, спросил прямо в лоб, — Вы сюда по торговым делам приехали, или по какой другой нужде?

— Да, — кивнул Хован, слегка поморщившись от моей неучтивости, — Мы привезли кое-какие товары на продажу, но главная наша цель — это выразить согласие с принятием ромейской веры и вновь попросить тебя стать нашим князем.

Неожиданно, просто очуметь как неожиданно! Местные вообще за своих богов двумя руками держатся, и я был абсолютно уверен, что моё условие о принятии христианства будет отвергнуто. Да так поначалу вроде и было.

— Помнится, Турчан в нашу прошлую встречу говорил, что не бывать этому, кстати где он? — поинтересовался я, вспомнив прошлогодний разговор.

— Дык, помер он, — ответил Хован, — Он, как мы из Харевы отплыли, шесть дней ругал тебя и веру твою ромейскую всякими злыми словами, а на седьмой день и помер, прими Мокошь его душу. А как мы погребальный костер разожгли, так дым кверху крестом пошел, ну мы и поняли, что ромейский бог наказал его за хулу.