— Спасибо за предложение, княжич, но я ромейской веры, что уважения ко мне не прибавит, а деньги я и так заработаю.
— Зря ты от наших богов отрекся, — твердо сказал он, — Нельзя так делать!
— Давай не будем о вере спорить, — примирительно произнес я, зная что такие разговоры до добра не доведут, — Ты вот лучше скажи мне, вы там с ляхами торгуете?
В ходе дальнейшего разговора мы обсудили торговлю хорватов, к которым относилось и племя ратичей, со всеми соседними племенами. Зоран хоть и часто повторял, что мужчина должен быть воином, тем не менее хорошо разбирался и в торговых делах. Пока мы беседовали, Анечка с помощниками принесла осетра и, разделав его вместе с Агафьей, быстро пожарила сочные куски и поставила их перед нами на стол.
Потом гость рассказал о том, что приехал сюда по торговым делам, но всё же основной его целью было убедиться, что дошедшие до них слухи верны и в Хареве действительно живет его племянница.
— Когда они сбежали, я так зол был, — ударился он в воспоминания, уже порядком захмелев — Хотел этого пса шелудивого на куски порубить, мы тогда сразу в погоню бросились, месяц не спали, всё их искали, но ни следа, ни весточки не нашли. Думали уж, что в воду они канули. А через три года дошли до нас слухи, что Беляну у миролюбов видели, но уж поздно было что-то делать, да так и махнули рукой. А тут вот, — он повернулся к Анечке, — Нежданно-негаданно племянница объявилась, как две капли воды похожая на свою мать. Вот и решил я сходить сюда её проведать, да поторговать заодно.
Я ещё долго разговаривали с княжичем, который понемножку прикладывался к чаше с наливкой, так что, когда Зоран, попрощавшись со мной и Аней, направился в сторону торжища, дружинникам пришлось поддерживать его под руки. Я было предложил ему переночевать у нас, но тот отказался, сославшись на то, что его ждут.
Глава 20
На следующий день после визита Зорана я решил, что пора уже начинать торговлю и, наняв возницу с телегой, вывез на торжище сорок кувшинов. Но в мои планы несколько неожиданно вмешался Зоран — он нашел меня практически сразу после моего прибытия на торжище и выкупил все имевшиеся запасы наливки — и то, что я привез для продажи, и то что оставалось на складе, за восемьдесят золотых. При этом он ещё и подарил Анечке два больших куска шелка, что по цене тянуло примерно на пятьдесят солидов. Впрочем, глядя на то, сколько дорогих товаров привез для торговли хорватский княжич, было понятно, что для него эти суммы не являются значительными. Судя по его вчерашним откровениям, под рукой князя ратичей было было более пяти тысяч мужчин, среди которых были и воины, ходившие грабить ромеев, и земледельцы, выращивающие зерно, и скотоводы, владеющие тысячами коз и овец. И со всего этого княжий род имел немалую долю. Потому среди его товаров было и зерно, которое он намеревался продать ромеям, и шелк, отобранный у тех же ромеев, и продававшийся по сниженной цене местным купцам да князьям, и шерстяные ткани, и хорошо выделанные кожи собственного производства.
Удачно избавившись от своих запасов алкоголя, я тут же занялся их восполнением — впереди ещё ждала осенняя свадебная пора, которая, судя по разговорам, должна была принести тоже неплохие барыши. Ну и продолжил посещать строительство дома, где плотники уже закончили крышу и приступили к укладке пола. Именно здесь меня и застали трое приезжих мужиков, которые, судя по накинутым на плечи куньим шубам и наличию охраны, относились к славянской элите — либо купцы, либо старейшины, но не князья — те обычно носили пояса с золотыми накладками и византийские кинжалы, которых у моих гостей не было.
— Княжич Скорогаст? — хмуро спросил меня наиболее представительный из них.
— Да, — кивнул я, — Так меня называют, но я бы предпочел, чтобы ко мне обращались Андрей, а вы чьих будете?
— Мы издалека на торг приехали, — начал объяснять хмурый, — Наши племена живут к востоку от северян по брегам рек Семь и Свапа, там у нас шесть племен: котлубане, ратичи, тускари, свапичи, кромичи и ракитичи, а вместе нас называют жигане, как звались наши предки, которые в давние времена при шли на Семь с берегов Припяти, — в прошлой моей жизни слово «жиган» обозначало жулика, здесь же значение этого слова было совсем другим — жиганами называли земледельцев, выжигавших лес под посевы, то же самое, что и огнищане, — Меня зовут Турчан, я старейшина тускарей, это Хован, старейшина ратичей, — он указал жестом на седобородого старика стоявшего справа от него, — А это Вышемир, старейшина котлубан, — представил он невысокого коренастого мужчину лет пятидесяти.
— Очень раз видеть столь уважаемых мужей, но, к сожалению, пока не могу пригласить вас в дом, поскольку он ещё не достроен, — я постарался проявить максимум вежливости и показал рукой в сторону лежащих на земле бревен, использовавшихся мной и работниками вместо скамеек, — предлагаю расположиться здесь.
Когда гости сели напротив меня, аккуратно подобрав шубы, то я поинтересовался:
— Какое же дело привело вас ко мне? — мне действительно было любопытно, зачем я им понадобился и единственное, что мне пришло в голову, это оптовая закупка алкоголя, которого у меня, к сожалению, сейчас практически не было.
— Многое мы слышали про тебя, княжич Скорогаст, — как здесь принято, издалека зашел Турчан, — Знаем, что хоть и молод ты, но смел, удачлив и умен настолько, что и старому человеку не зазорно будет у тебя поучиться.
Интересно, откуда у них такие весьма лестные обо мне сведения. Небось былин наслушались, которые гусляры на торжище поют. Я тоже слышал пару ужасно нудных песен без рифмы, в которых восхвалялось как я вырезал половину болгарского войска, даже монетку этим горе-музыкантам кинул, старались ведь люди, надрывали свои недоразвитые голосовые связки.
— Известно нам, что не зазря тебя Ярослав своим сыном назвал, — торжественным голосом продолжил Турчан и огорошил меня неожиданным предложением, — Поэтому, мы, как старейшины самых больших жиганских племен, просим тебя стать нашим князем!
— Чего?! — от такого предложения моя челюсть упала едва ли не до земли. Наверное, я плохо его расслышал или что-то неправильно понял, — Что-что вы просите?