Сам же я со второй стрелковой полусотней отправился на юго-запад — туда, где поля котлубан соприкасались со степью. Да, войско у меня было совсем маленьким, но за то время, которое я имел в наличии, ничего большего собрать не было никакой возможности. На носу была уборка урожая и местные землеробы попросту не могли оторваться от земли, так как это угрожало голодной смертью. Ведь болгары может придут, может и не придут, а вот хлеб убирать надо обязательно. Поэтому при достаточно большом населении, собрать большое войско не было никакой возможности. Но и оставаться в своём заводском поселке, который был достаточно удален он южной границы, я также не мог — меня ведь призвали на княжение именно для защиты от кочевников. Так что хоть и с небольшими силами, но я должен выйти на защиту жиганских земель.

Однако сначала нужно был заехать к ратичам, чтобы, как говорится, расставить все точки над и. Всё то время, что я трудился, не покладая рук, над созданием металлургического производства, до меня доходили слухи, что старейшина ратичей Хован, обиженный моим отказом поселиться в его землях, объявил своим соплеменникам, будто он вышел из христианской религии и его племя отказывается от участия в оборонительном союзе под моим руководством. Если быть точным, то это были даже не слухи, а весьма достоверная информация. Поэтому следовало заехать к Ховану, посмотреть ему в глаза и услышать заявление о разрыве союза из первых уст. Хотя для дальнейшего развития и обороны мне пока и трех племен будет достаточно — примерно тридцать тысяч человек, способных держать оружие — это значительно больше, чем численность болгар, занимающихся грабежами. Вся проблема жиган в низком уровне организации и анархии, с чем мне и предстоит бороться в ближайшем будущем, если я выживу, конечно, этой осенью.