Он ждал производства в полковники, и боялся, что о повышении забудут.
В конце октября – начале ноября 1905 года, в то время как Густав на Дальнем Востоке с трепетом ждет назначений и наград, его опальный брат Карл принимает у себя в Стокгольме будущего вождя пролетарской революции Ленина и занимается организацией его дальнейшего путешествия через Финляндию в Петербург. Ленин ехал из Женевы, спеша оказаться в гуще революционных событий, и несколько дней провел в Стокгольме, на этот раз под именем Грей. «Грея» должен был встретить и поселить у себя друг Карла Маннергейма, Арвид Неовиус, также высланный Бобриковым в 1903 году из Финляндии. Но Неовиусу пришлось уехать, и он поручил Карлу свою квартиру и корреспонденцию на время отъезда. Заодно Карлу и его жене достались и заботы о Ленине. Отзыв Ленина о Карле Маннергейме: «Такой же кадет, как и наши кадеты»[78]. Что думал о Ленине Карл, к сожалению, неизвестно.
Эта ситуация кажется теперь парадоксальной, но тогда альянс финляндских конституционалистов и русских социал-демократов был естественным: и те и другие боролись с самодержавием – правда, по разным причинам и с разными целями. Маршрутом через Стокгольм и Гельсингфорс следовали в Россию нелегальная литература, оружие и сами революционеры. И финляндские патриоты немало потрудились для русской революции…
Долгожданный чин Густаву был присвоен 29 ноября 1905 года. За эту войну он получил три ордена: в апреле 1905 года – Св. Станислава с двумя мечами, в ноябре – Св. Владимира 4 степени и в декабре – Св. Анны с двумя мечами. В какой-то момент он задумывал годичный разведывательный рейс в Монголию (видимо, предложенный командованием), но в конце концов отказался от этой мысли – события, происходившие в России, были слишком важными, да и соображения карьеры не позволяли выйти из игры на длительное время. Отъезд на фронт полтора года тому назад был отчасти бегством от долгов и проблем, связанных с разводом. Теперь все возвращалось на круги своя, и нужно было решать, что делать дальше. Ради продвижения по служебной лестнице он даже готов поступить на службу в полицию и жандармерию… В довершение всего, его начинал мучить полученный на сопках Маньчжурии ревматизм. Он испросил отпуск по болезни и уехал в Финляндию.
Глава третья
Ма-да-хан
В Гельсингфорсе Густава ждали любящие родные: отец и старшая сестра София[79], с которой он, пожалуй, больше всего был схож характером и которая на долгие годы стала его другом и единомышленником. Ей, как и остальным детям распавшегося семейства, пришлось с юных лет самой зарабатывать на жизнь. До 22-летнего возраста она жила и училась в Стокгольме, какое-то время была гувернанткой в семье шведских знакомых. Вернувшись в 1885 году в Финляндию, София вначале попробовала продолжить работу домашней учительницы, но, видимо, скитания по чужим семьям и подчиненное положение гувернантки тяготили ее. Она решает заняться чем-нибудь другим. В то время выбор профессий у женщин был небогатый: несколько лет проработав банковской служащей, она переходит на новое (и процветающее) предприятие отца – в магазин конторских принадлежностей «Система». Карл Роберт открыл этот магазин в Гельсингфорсе в 1887 году после возвращения с новой семьей из Парижа. В тридцать два года София неожиданно для всех вышла замуж за Ялмара Линдера, сына графини Марии Мусиной-Пушкиной и внучатого племянника Авроры Карамзиной, дальней родственницы Маннергеймов[80]. Семейная жизнь продолжалась всего около двух лет и оказалась для нее большим разочарованием. Они с мужем расстались. Вероятно, под влиянием Авроры Карамзиной, с которой София подружилась, несмотря на разницу в возрасте, она решила посвятить себя медицине, не побоявшись в 35 лет начать все заново. Единственная доступная тогда женщине медицинская профессия – медсестры – требовала серьезного обучения. Сразу же после официального развода в январе 1899 года София выехала в Лондон, чтобы поступить в прославленную школу медсестер при госпитале Св. Фомы. Среди ее рекомендателей были жена Густава, баронесса Анастасия Маннергейм, и внучка Авроры Карамзиной, княгиня Демидова.
Закончив школу в 1902 году и получив диплом, София возвращается в Финляндию. Уже через два года она становится старшей медсестрой в Хирургической больнице Гельсингфорса. «Баронесса», как ее прозвали сослуживцы, ведет аскетический образ жизни; она любезна, но замкнута и не сближается ни с кем. Она строга с подчиненными и хотя не всегда бывает справедлива, готова признать это и принести извинения, когда ей случается ошибиться. В общем, очень похожа на брата Густава. Они и внешне были похожи. Все, знавшие баронессу, отмечали ее высокий рост, стройную фигуру и полную достоинства осанку. В будущем София Маннергейм сделает для здравоохранения Финляндии не меньше, чем ее знаменитый брат для становления и существования самой страны.
В Великом княжестве Финляндском в конце 1905 года было неспокойно, как и во всей империи. Вслед за российской всеобщей стачкой в Финляндии в конце октября тоже началась забастовка, организованная социал-демократами в крупных промышленных центрах: Выборге, Гельсингфорсе и Тамерфорсе (Тампере). На митингах забастовщики требовали созыва законодательного собрания, избранного всенародным голосованием. Появились и радикальные политические группировки: именно весной 1905 года была основана партия активного сопротивления, в программу которой входило вооруженное восстание против России. В это время в Великом княжестве, как и в России, империя вынуждена пойти на уступки: 4 ноября обнародуют новый царский манифест, который приостановил (но не отменил!) действие «февральского» манифеста. Николай II обещал созвать внеочередную сессию сейма для рассмотрения законопроекта о всеобщем избирательном праве и создании в Финляндии нового органа власти – парламента.
В сессии этого последнего в истории Финляндии сословного сейма, заседавшего с декабря 1905 по сентябрь 1906 года, некоторое время принимал участие и Густав Маннергейм как представитель баронской ветви рода – участие, впрочем, вполне пассивное. Он не был ни сторонником всеобщего избирательного права, ни тем более парламентской демократии. К событиям, происходившим в те годы на его родине, он был, скорее всего, равнодушен. Последний сейм «похоронил сам себя», приняв законопроект о всеобщем избирательном праве. Финляндские женщины не только получили право голоса наравне с мужчинами, но и одними из первых в мире обрели право быть избранными в парламент (в числе первых 200 представителей различных партий в первом финляндском парламенте 1907 года было 19 женщин). Закон об однопалатном парламенте император утвердил в июле 1906 года; закон этот был разработан так тщательно, что с незначительными поправками действует и по сию пору.
Правда, обо всем этом Маннергейм смог узнать только из писем и газет: в начале июля он выезжает в Туркестан, откуда начнется его двухлетняя экспедиция по Центральной Азии, от Ташкента до Пекина.
Его отпуск в Финляндии прервался в марте 1906 года неожиданным вызовом в Петербург, в Генеральный штаб. Начальник Генштаба, Федор Палицын, предложил Маннергейму отправиться в поездку по Китаю – через Китайский Туркестан, Тянь-Шань и Северный Китай. После поражения в японской кампании Россия все пристальнее присматривалась к обстановке на Дальнем Востоке. Китай, где начали проводить реформы и реорганизацию армии, интересовал российских военных более всего. Маннергейму предстояло проехать по малоизученным областям Китайского Туркестана и Северного Китая и собрать сведения о преобразованиях в китайской армии, о состоянии дорог и стратегических объектов в приграничных областях, проверить правильность имеющихся дорожных карт и составить новые. Ну как тут не вспомнить досадливое замечание Маннергейма в маньчжурском дневнике: «…Крайнее несовершенство карт местности»!
В его военной карьере наступала вынужденная пауза из-за двухлетнего отсутствия, но возможность по-настоящему познакомиться с Азией и стяжать лавры путешественника и исследователя отчасти компенсировала эту потерю. Тем более что в их семье уже имелся один прославленный землепроходец – Адольф Эрик Норденшельд[81], муж тетки Густава, сестры его отца. Имя Норденшельда носил целый архипелаг, и рассказы о приключениях знаменитого родственника с детства волновали воображение Густава.
Для того чтобы не вызывать подозрений у китайских властей, полковнику Маннергейму предстояло путешествовать, закамуфлировавшись под исследователя-этнографа. Вначале предполагалось, что он получит для поездки французский паспорт, но министерство иностранных дел Франции отказало российским властям в этой услуге. Поэтому было решено, что он использует свой финский паспорт и присоединится в Ташкенте к французской археологической экспедиции под началом молодого профессора Поля Пеллио[82]. Пеллио возглавлял Международное общество по изучению языков, археологии и этнографии Средней Азии и Дальнего Востока, созданное незадолго до того в Петербурге.
Маннергейм отнесся к подготовке своей маскировочной роли ученого весьма добросовестно и серьезно. Действовавшее в Гельсингфорсе Финно-угорское общество и в самом деле поручило Маннергейму собирать по всему пути следования древние манускрипты и другие памятники старины. Еще одна отечественная культурная организация, Совет коллекций Антелля[83], поручила ему сбор этнографического материала. Все это требовало специальных знаний и навыков, и за те три месяца, что оставались до начала путешествия, Маннергейм успел пройти обучение на курсах фотографии и топографии, познакомиться с методами археологических исследований и антропометрией, проконсультироваться у этнографов в Швеции, Финляндии и Петербурге.
Связь с Генеральным штабом договорились поддерживать через отца, Карла Роберта Маннергейма, и сведения должны были посылаться ему в письмах через Швецию. Из Петербурга Густав выехал 6 июля 1906 года. Путь его начался по железной дороге – через Москву до Нижнего Новгорода, а оттуда на пароходах: до Астрахани по Волге, затем по Каспию до Красноводска. Дорога от Петербурга до Петровска (нынешняя Махачкала) заняла восемь дней.