Жарков не пускал. «Подожди, я нормально объясню. Такое дело, понимаешь. А как иначе? Мы тут не затем, чтобы вести приятные разговоры».

— Ты не понимаешь. Ты где работаешь? У нас что, жульё во всём признаётся, что ли? Ты фильмов насмотрелся?

— Да при чём тут… Это Швей! Фраерок уличный, ему цена — две копейки. Я бы понял там… Отойди!

Степнов зашёл в камеру. Швей кивнул первым и вытянул руки — веди на допрос. Синий, лиловый. Глаз заплыл, шея в клетку из царапин.

— Кто?

— Никто. Сам, — ответил Швей.

— Сам?

— Да. Упал. Взял и упал. Допрашивать будешь? Неси, я подпишу. Только не закрывай, а? По-братски. Дай подписку. Дашь?

Будто заведённый, просил и просил, не видя пред собой ничего, кроме пола и потолка. Туда-сюда. Голова как маятник. Уйди Степнов — не заметил бы, продолжил молить: не надо в СИЗО, пусти домой, я всё расскажу.

Принёс воды, заставил пить и умыться. Швей недоверчиво хлебнул из горлышка, ещё раз, вылил остатки на бритую голову. Ручейки стекали по лбу.

Степнов предъявил за обнаруженный при личном досмотре коробок. Швей не стал отрицать, что опять торчит и чувствует себя превосходно.

— Это ещё плюс три как минимум. Незаконное хранение.

— А мне без разницы. Я же ничего не отрицаю. Ты меня, главное, пусти домой, старшой. Два месяца на воле, пока ты делюгу шьёшь. А так я подпишу, давай свои протоколы.

Отдел привычно жил. Толпились обиженные граждане у дежурной части, свистели участковые, галдели опера. Сержантик из роты рассказывал на всю курилку, что ночь провёл со старушкой из сорок пятого дома. Одинокая пенсионерка вошла в тот возраст, когда мир перестал подчиняться любым законам. Почудился неизвестный у порога, после прихода которого из дома исчезли… наволочки и простынь, а ещё… что-то было ещё, но сержантик не мог вспомнить.

— Ночь с бабулей, — смеялись ребята, — долгая бессонная ночь.

Степнов получил в магазине видео и остановил круглосуточную запись в районе десяти вечера. Время совершения преступления, вот он — высокий и худой, точно не местный. Кто угодно, только не Швей. Потом попросил экспертов ускориться с заключением дактилоскопии. Совпадений по базам не обнаружил, а уж пальцы Варгаева точно забиты в систему.

Решил, пока не истекло время задержания, отвлечься на другие дела. Достал одно — тяжкие телесные, второе — телефонное мошенничество, третье или пятое — присвоение и растрата. Полистал, выписал, заложил. Остывший чай с обидой посматривал из чашки.

Постучались как положено. Промолчал как полагается. Дверь открылась — свои. Жарков провёл в кабинет двух человек.

— Вот, принимай, — сказал оперативник, устремив взгляд на горшки с цветами, — они всё подтвердят.

Женщина с широкими бёдрами и бледным лицом сказала, что работает в швейном ателье и видела, как вчера вечером из «Красного-Белого» выбежал мужчина.