То катастрофическое положение, что сложилось на подступах к Кавказскому хребту, вкупе с появлением наркома НКВД не без основания порождало у членов Военного совета фронта подобные мысли, но они оказались ложными.

– Работать надо, Лазарь, а не о шкуре своей трястись, – раздраженно бросил ему Берия и, пожав руку Буденному в качестве подтверждения своих мирных намерений, направился к ожидавшим их машинам. Жилистый и энергичный, в поношенном дорожном плаще, он совершенно не походил на того шефа тайной полиции, о котором много говорили в столичных и куйбышевских кругах, где в это время находился весь дипломатический бомонд.

Желая увидеть, как изменился Тбилиси за время его отсутствия, Берия отказался ехать в закрытом лимузине и уселся на заднее сиденье открытой «эмки». Все время поездки нарком внимательно смотрел по сторонам и время от времени издавал глухие гортанные звуки, то в знак одобрения, то в знак недовольства.

По приезде в штаб фронта он собрал совещание, на котором, по требованию Берии, обстановку на фронте доложил не комфронта Буденный, а командующий Северной группой войск генерал Масленников. Подобное действие было вызвано не желанием наркома унизить легендарного маршала, а тем, что генерал был бывшим работником НКВД и после недавнего назначения на пост командующего группой войск регулярно информировал своего бывшего шефа о положении вещей.

Лаврентий Павлович внимательно выслушал короткий доклад генерала, после чего взял быка за рога.

– В общем, сражение за Ставрополье и Кубань мы пр…ли. Будем смотреть правде в глаза, товарищи…

Каганович попытался не согласиться с выводами наркома, но тот только блеснул стеклами своего пенсне в его сторону, и Лазарь покорно увял.

– Сейчас наша цель не дать немцам перейти горы, и первое, что нужно сделать для этого, приступить к созданию инженерно-саперных отрядов, задачами которых будет минирование дорог, подготовка к взрыву скал и затопление территории. Для этой цели необходимо привлекать как местные кадры, так и саперов отступающих частей. В бою от них сейчас толку мало, а вот для создания обороны они на вес золота. Главное направление наступления немцев – Моздок, Грозный и Баку, и поэтому там должно быть сосредоточено основное внимание этих саперных частей, – сказал нарком, но с его утверждением не согласился начштаба Северной группы войск генерал Антонов.

– Бакинское направление – одно из главных направлений наступления врага. Кроме них немцы силами 17-й армии наступают на Тамань и Анапу, а силами отдельного 49-го горнострелкового корпуса через Главный Кавказский хребет – на Сухуми и Кутаиси. – Начштаба подал эту реплику, чтобы напомнить о важности Черноморского побережья Кавказа, но это вызвало недовольство наркома.

– Умный, да? – Берия недовольно повернул голову в его сторону, однако Антонов стойко выдержал его взгляд. – На Сухуми идут горные стрелки, на Анапу – общевойсковая армия с румынами и словаками, а вот на Баку движется основная ударная сила немцев, 1-я танковая армия. Так где немцы наносят свой главный удар – на востоке или на западе?

– Падение Тамани и Анапы сильно осложнит и без того тяжелое положение Севастополя, товарищ нарком, – вступил в беседу исполняющий обязанности командующего Черноморским флотом адмирал Исаков.

– Падение Севастополя даст немцам лишь контроль над Крымом, а взяв Грозный и Баку, Гитлер получит нефть. Нашу нефть! Поэтому Бакинское направление для нас сейчас самое важное. Это понятно?! – гневно воскликнул нарком, но затем быстро остыл и заговорил в спокойном тоне:

– Как член ГКО и как представитель Ставки считаю, что в сложившихся условиях командование армиями, отвечающими за это направление, следует передать грамотным и проверенным товарищам. Конкретнее – на должность командарма формируемой 58-й армии предлагаю назначить генерала Хоменко… – Берия сделал едва заметную паузу, и тотчас встал для представления приехавший с ним бывший начальник пограничного округа. – На должность командарма 44-й армии предлагается генерал Леселидзе.

Названного наркомом человека на совещании не было, но присутствующие его хорошо знали.

– Эти кандидатуры я буду представлять товарищу Сталину в своем вечернем докладе, – известил нарком членов Военного совета фронта, и сидевшим командирам стало ясно, что нарком не зря останавливался в Грозном.

– А кого вы планируете на должность командиров 46-й и 56-й армий? – немедленно отреагировал Антонов, считавший отстранение с поста командарма генерала Сергацкого несправедливым.

– К генералам Козлову и Рыжову у нас нет претензий, но обязательно появятся, равно как и к вам, если ваши действия создадут угрозу захвата и перехода врага через перевалы, – коротко отрезал Берия и властно посмотрел в сторону Антонова.

Он не имел ничего против этого военного, но нарком очень не любил, когда принятое им решение пытались оспорить, не имея для этого существенных фактов. А то, что за заботой о судьбе генерала Сергацкого стояла кастовая порука, Берия прекрасно видел по лицу генерала.

С самого начала войны, когда громкие заверения военачальников о том, что враг будет разбит на границе и отброшен на свою территорию, оказались несостоятельны, у наркома сложилось к большинству из них стойкое предубеждение.

Смотреть на военных сверху вниз наркому позволяли его пограничники. Ни один отряд, ни одна застава с началом войны не отступили от границы без приказа под напором многократно превосходившего их противника. Именно на пограничников и соединения внутренних войск НКВД и собирался в первую очередь опереться нарком в битве за Кавказ.