Просьба генерала нашла отклик в сердце наркома. Во-первых, ему льстило, что к нему обращался не свой чекистский генерал, а чисто армейский. Во-вторых, Гречко был пусть вынужденным, но протеже наркома. В-третьих, армия генерала занимала очень важный участок обороны, держать который нужно было до последнего, и помочь ему было необходимо.

С авиацией, особенно с истребителями, у командования Закавказским фронтом было не особо густо, но Берия нашел выход. Пользуясь разрешением Сталина брать на нужды фронта часть военных грузов, идущих через Каспий, Лаврентий Павлович положил руку на двенадцать «аэрокобр», что прилетели в Баку из Тегерана.

Данный вид американских истребителей не особенно понравился англичанам из-за ограниченных возможностей ведения боя на больших высотах. Поэтому они с радостью передали их советской стороне по линии ленд-лиза, из состава своих частей, занявших южную часть Ирана.

Ещё не покрашенные в защитный цвет и без опознавательных красных звезд, по приказу Берии они были перегнаны британцами в Сухуми, где ими немедленно занялись советские летчики.

Сколько нужно времени пилотам, чтобы разобраться в чужой технике? Неделя, две, месяц? Советским пилотам хватило двух суток, да и как могло быть иначе, когда враг яростно штурмует перевалы Кавказа и каждый день, подаренный авиации противника своим бездействием, подобен смерти.

В тот день появление в небе машин без опознавательных знаков вызвало недоумение с обеих сторон, но только временное. Когда неизвестные самолеты, прикрывая действия пикирующих бомбардировщиков Пе-2, смело вступили в бой с превосходящими их силами немцев, ни у одного из зрителей этого боя не осталось сомнения, чьи пилоты находились за их штурвалами.

В результате боя советские летчики недосчитались трех машины и еще две получили повреждения, но вражеской артиллерии был нанесен серьезный ущерб. Не одной батареи не досчиталось немецкое командование группы армий «А», слушая вечерний доклад своего штаба.

Вслед за «пешками» по врагу ударили ещё и штурмовики. Благодаря самоотверженному мужеству пилотов, прочно приковавших к себе истребителей противника, «илы» получили возможность на свободную охоту. И пусть по времени она была недолгой, но сам факт удара с неба полностью лишил румынских вояк наступательной инициативы. Как и ожидал генерал Гречко, враг был вынужден прекратить свои атаки на Темрюк и перешел на этом участке фронта к обороне, пусть даже и на время.

Переброска большей части авиации на защиту Тамани неожиданно аукнулась в тылу, причем на самом высоком уровне. Во время посещения подразделений 46-й армии автомобили членов Военного совета фронта маршала Буденного и адмирала Исакова попали под удар вражеской авиации.

По счастливой случайности их атаковал одиночный истребитель «мессершмитт», совершавший свободную охоту по эту сторону Кавказского хребта. Имея ограниченный запас горючего и всего одну бомбу, он произвел две атаки на штабные машины, в результате которых погибли два автоматчика и был серьезно ранен адъютант маршала. Сам Семен Михайлович не пострадал. Выпущенные по нему вражеским самолетом пули либо прошли мимо, либо запутались в его густой легендарной бурке. А вот адмиралу Исакову повезло меньше. Он получил серьезное ранение в ногу, которую, несмотря на все старания хирургов, пришлось ампутировать.

Когда Сталину доложили о случившемся, он вылил свое недовольство на Берию, который мужественно перенес этот неприятный момент.

– Из всего случившегося я делаю вывод, что охрана передвижения членов Военного совета фронта поставлена из рук вон плохо. И все из-за того, что высшее руководство фронта пренебрегло элементарной осторожностью, решив, что находящийся по ту сторону Кавказского хребта враг их не достанет, – злился Сталин, и злился вполне обоснованно.

– Какая была необходимость поездки сразу двух членов Военсовета? Проверка подготовки наступления, которого нет? Или желание лично проверить создание оборонных рубежей? Так для этого вполне достаточно одного человека. К чему подобное нарочитое пренебрежение к противнику, это лубочное геройство? Я недоволен тобой, Лаврентий, и делаю тебе замечание. Надеюсь, что ты примешь его к сведению и сделаешь все надлежащие выводы… – гневалась трубка, но ненадолго. Будучи деловым человеком, Сталин быстро отделял зерна от плевел и судил людей по их делам.

– Клейст уперся лбом на Тамани и Малгобеке. Он, конечно, ещё будет барахтаться по направлению Грозного и Баку, но без танков, которые забрал у него Гитлер для Паулюса, это будет очень сложно сделать, – высказал свою оценку положения дел Сталин, и нарком был полностью с ним согласен. Наступательный натиск врага был сбит, и теперь нужно было не допустить серьезных ошибок в позиционной войне.

– Есть серьезное опасение, что противник нанесет массированный воздушный удар по бакинским промыслам, создав сильный кулак бомбардировочной авиации. На месте Гитлера я бы именно так и поступил, и с этим мнением согласен Черчилль. Поэтому надо сделать все возможное, чтобы не дать возможности врагу лишить нас нефти. Для защиты Баку от удара с воздуха задействуйте все силы 45-й армии и зенитные соединения Тбилиси. Там нет нефти, и значит, на данный момент его ценность вторична, – с тяжким сердцем констатировал вождь. – Мы получили твою телеграмму с предложением о снятии командарма 9-й и 47-й армий Марцинкевича и Котова, а также начальника штаба Закавказского фронта генерала Субботина и начальника тыла фронта Ищенко. В этом есть острая необходимость?

Последние слова являлись отголосками жалоб Сталину в адрес Берии со стороны маршала Буденного и генерала Тюленина.

– Генерал Марцинкевич – командир весьма ограниченный и безынициативный человек. Возможно, в мирное время его присутствие на посту командарма ещё как-то допустимо, но в условиях войны исключено. Генерал Котов при встрече выглядел совершенно растерянным и подавленным человеком. При докладе обстановки постоянно врал, и мне приходилось его постоянно уличать в незнании положения дел. Что касается генерала Субботина, то он крайне слабый организатор, имеющий плохую память, и не может спросить со своих подчиненных. Неудивительно, что создание обороны на подступах к Тереку было полностью провалено. Я предлагаю переместить их на менее ответственные участки работы.

– Ставка согласна с твоим предложением, – после недолгого раздумья произнес Сталин, удовлетворенный тем, что грозный нарком занимается делом, а не ищет скрытых заговорщиков и вредителей. – Что ещё?

– Очень прошу, товарищ Сталин, утвердить мое предложение наркому Микояну о срочном пересмотре продовольственного пайка солдат, сражающихся в горах, в сторону увеличения его питательности. За счет включения в него дополнительного числа мясных консервов, сгущенного молока и шоколада.

– Ставка уже утвердила это предложение и для быстроты его исполнения считает возможным вскрытие складов неприкосновенного запаса, находящихся на территории Грузии, Дагестана и Азербайджана. В условиях гор голодный человек всегда плохо воюет, а это недопустимо.