Таня вскинула голову вверх и всмотрелась в лицо Михаила.

– Ты…ты рад за меня, что так было? – удивилась она.

– Рад, конечно! – подтвердил Михаил.

– Почему?

– Да ведь это больше всего в жизни нужно каждому! Неразделенная любовь – это страшное изнурение. К счастью, ты такая, что тебя трудно не любить, особенно если ты полюбишь.

– Вот как ты думаешь?… Спасибо…

Таня было приостановилась, однако, что-то быстро решив про себя, заговорила вновь:

– Он был очень много старше меня. На двадцать лет. А мне самой тогда было двадцать.

– Это переносимо, – заметил Михаил.

– Конечно, переносимо, – подтвердила Таня, – но время-то шло. Мы были с ним вместе уже пять лет, надо было что-то решать. А у него имелись затруднения.

– Он был женат?

Таня кивнула.

– И любил жену?

– Нет. Он вполне мог оставить ее ради меня.

– Тогда почему?

Таня горько улыбнулась и снова посмотрела Михаилу прямо в глаза.

– Я спросила, а как он представляет себе нашу дальнейшую жизнь?

– И что он сказал?

– Он ответил, что лет на пять его еще хватит. И тогда я спросила: «А что ты будешь делать со мной потом?»

Михаил мгновенно перенесся в Танино прошлое, словно стал свидетелем того важнейшего для двоих разговора. Танин вопрос прозвучал в ушах ее любимого как приговор. Что он мог предложить еще в свою и Танину пользу, кроме пяти будущих лет? Вранье исключалось самой обстановкой. Он обязан был остаться честным и откровенным перед молодой женщиной, которая пять лет уже без раздумий дарила ему себя, не требуя развестись с женой, чтобы устроить свое семейное счастье. Но вот время пришло, а он уже чувствовал себя пожилым, почти старым, и потому еще острее осознал, что она дарила себя все же не затем, чтобы при таком богатстве натуры, которое у нее имелось, через пять лет остаться на бобах.